Зов черного сердца

Он одумался, правда, оказалось поздно. Это уже потом он узнал, что уходила Марина не к родителям, как сказала ему, а к другому мужчине. Она уже встречалась с тем другим, когда прижималась горячим боком в постели к законному мужу и тихо шептала: «Мой Тимоша».

Кольцов нашел того другого, хотел начистить морду, как было бы честно и не стал. Разве тот другой виноват, что смог дать Марине то, чего не дал он? Или тот другой заслужил получить зуботычину за подаренное счастье женщине? Пусть и чужой женщине…

Сложнее всего оказалось не видеться с дочерью. Годы шли, его девочка росла, превратившись из симпатичной куколки в прекрасную бабочку, за которой он мог наблюдать издалека, не имея возможности приблизиться. Бабочка считала его негодяем, бросившим маму в сложный период. Так ей сказала Марина, и она поверила матери, даже не попытавшись выслушать вторую сторону.

Он со многим смирился, кроме этой вот невозможности просто обнять любимую дочурку.

– Скажи, она называет того другого папой? – Спросил Кольцов, когда они сидели на кухне. Марина пила черный чай без сахара, бросая на Тимофея короткие взгляды.

– Нет, – ответила она. Слишком быстро, чтобы успеть придумать версию, отличающуюся от правды. – Долго же ты выжидал, чтобы спросить. Полегчало?

– Полегчало, – не стал скрывать он. – Как она? Замуж не собирается?

– В школу милиции она собирается! – зло выплюнула Марина, бухнув чашкой о блюдце, отчего чай выплеснулся на стол. – Можешь радоваться. Передал девке гнилые гены!

– Еще десять раз передумает. – Кольцов забрал чашку, поставил ее в раковину и стал вытирать пятно со стола. Про себя же он решил: «Нет, не передумает. Его девочка родилась упрямой. Если чего решила, сделает обязательно».

– Передумает она, как же! Я уже ставила ей тебя в пример, думала смогу переубедить. Ни в какую!

– Зачем ты продолжаешь настраивать дочь против меня? – Кольцов не обратил внимания на то, как с тряпки на пол начала капать мутная жидкость, просачиваясь сквозь его побелевшие пальцы.

– Я забочусь о ее будущем! Если тебе нравится такая жизнь – твое право, но не впутывай сюда мою дочь!

– Во-первых, она и моя дочь тоже! – Тряпка полетела в раковину, жалобно звякнула чашка. – А во-вторых, не перекладывай на меня ответственность за свои ошибки! Предъявляй своему новому хахалю!

Он многое хотел высказать, даже открыл было рот, когда Марина вдруг ссутулилась, уголки ее губ скорбно опустились и она, будто нехотя, произнесла:

– Он умер через три года после того, как у нас с тобой все произошло.

– Я не знал, извини. – Что еще он мог сказать? Может, то, что она должна была вернуться и все рассказать тогда? Что он обязательно простил бы, смог бы забыть и никогда не напомнил о ее измене?

– Я не хотела тебе говорить.

– Тогда зачем сейчас рассказала?

– Не знаю.

– Я не узнаю тебя, Марина. Ты совсем другая. Не ту женщину я когда-то полюбил.

– Не нужно драмы, Тим…Тимофей. Мы сделали выбор, каждый свой, и расплачиваться каждому придется самостоятельно.

– Да, только за меня почему-то все решили, не спросив моего мнения. Но ты права, теперь не стоит ворошить прошлое. Еще чаю?

– Напилась, спасибо.

– Ты разговариваешь со мной так, будто это я спустя много лет заявился к тебе домой и требую того, чего требовать не имею права. Мне жаль, что твоя жизнь не сложилась, но здесь нет моей вины.

– А твоя, Тимоша? Твоя жизнь сложилась? – Марина выпрямила спину, задрала подбородок точно бросая Кольцову вызов. – Молчишь? Я так и знала!

– Будем сейчас выяснять отношения или все же отпустишь меня на работу?

– Ты всегда умел уйти от ответа. И всегда прикрывался своей дурацкой работой. Ничего не изменилось.

– На самом деле изменилось все. – Кольцов не знал, куда деть руки, потому сунул в карман домашних штанов, за которые ему вдруг сделалось стыдно перед бывшей женой. – Я ведь ждал тебя тогда.

– Не надо… – Она хотела сказать еще что-то, но он не позволил, прервал.

– Ты не видела, как я валялся в постели, приняв позу эмбриона, и кусал подушку. А потом колотил в стену, сбивая костяшки пальцев! Можешь ты себе такое представить?

– Тимоша, прости! – Марина встала, попыталась приблизиться, но он ей не позволил, надавил на плечи, усаживая обратно. – Я ничего не знала. Злилась на тебя, как последняя дура! Сначала гордость не позволила даже позвонить, после же мне показалось глупым пытаться вернуться. Откуда мне было знать, что ты меня ждешь? Три года прошло!

– Теперь прошло гораздо больше времени. А три года не срок для того, что у нас было!

– Так давай представим, что ничего не случилось! А, Тимоша? Попробуем вместе! Я смогу, правда! – В ее глазах заблестели слезы, готовые сорваться, пролиться на щеки.

– Уходи, Марина. – Кольцов проглотил вставший в горле ком. – Я готов общаться исключительно ради дочери, если ты снова позволишь нам видеться. Документы на развод подпишу. Или нужно идти в суд?

– Ты уверен? – Из просящей ее интонация стала угрожающей.

– Как никогда. – Он не был уверен, и где-то в мозгу скреблась подлая мыслишка дать шанс предавшей его женщине.