Зов Чернобога

— Играет, когда много серебра вдруг зазвенит в его калите. Вот я и хочу вызнать — откуда серебришко? Постоим немного, посмотрим. Во-он, как раз его очередь.

Порубор с Твором подошли к играющим ближе.

Поначалу Ерофею везло — видимо, «верчун» его специально заманивал, знал — просто так Конь играть не станет. Выиграв несколько медных монет, радостно ухмыляющийся Ерофей вытащил из-за пазухи плоское серебряное кольцо с несколькими лепестками, такие кольца модницы любили подвешивать к вискам. Вот это кольцо и поставил Ерофей на кон. И конечно же, проиграл! А потом проиграл и монеты, и бусины, и даже снятый с себя пояс, красивый, видно, только что купленный. Пытался снять и кафтанец, да колпачник поморщился — нужна больно эта сермяга! Так и пошел восвояси проигравшийся в пух и прах Конь. Шел, понурясь, пока не наткнулся на такого же грустного чаровника. Поднял голову, пробормотал просительно:

— Угостил бы медком, Войтигоре?

— Пошли, — неожиданно согласился волхв. — Медком не медком, а бражкою угощу все же.

— И то дело! — повеселел проводник. — Дай-ко обниму тебя, брате!

Так, в обнимку, и пошли они в ближайшую корчму, где и просидели до вечера.

А Твор вдруг почувствовал, как надавило на мочевой пузырь. Подергал Порубора за рукав.

— Где бы отлить?

— А вон, за березами. Суконце только не потеряй.

— Ужо не потеряю.

Быстро справив свои дела, отрок подтянул порты, подхватил положенное на землю сукно и только собрался идти, как нос к носу столкнулся с горбатой, противного вида старухой в засаленной черной накидке и с ожерельем из сушеных лягух на тонкой морщинистой шее.

— Ш-ш-ш — схватив Твора за руку, зашипела старуха. — Вижу-вижу, летит черный ворон, на тебя смотрит, клювом качает. — Бабка завыла: — У-у-у заклятье на тебе, отроче, камень черный, заговоренный, ухватить бы его — кха! кха! — да нету милости. А то, что в руках несешь, — брось, брось скорее — кал это. Кал! Нету тебе жизни, нет.

Твор попятился. Ну ее, дуру, — еще кинется. Хотя, может, и есть в ее словах доля правды.

— Ш-ш-ш… — снова зашипела старуха, взмахнула костлявой рукою…

— Шла бы ты прочь, Каргана, — неслышно подойдя сзади, сказал Порубор. — Чего это ты не на своей земле промышляешь?

— А там облава княжья, — обычным голосом, безо всяких шипений и завываний отозвалась бабка. — Этот парень с тобой, что ли?

— Со мной. — Порубор усмехнулся. — Погоди, не уходи, Каргана. Дело есть — поговорить надо.

Старуха подбоченилась.

— Ну, говори, какое у тебя дело?

— Обычное. — Юноша приказал отроку: — Посмотри-ка вокруг, Творе. Как кто появится, свистнешь. — И снова повернулся к Каргане: — Только что колпачники колечко височное запромыслили, серебряное. Мне б на него взглянуть поближе.

— Хм, — задумалась бабка. — Так сходи, выкупи.

— Понимаешь, слухи пойдут: кто выкупил, да зачем, да чье колечко…

— А чье колечко-то?

Порубор пожал плечами.

— Ладно, — согласилась бабка. — Не хочешь говорить, не надо. Только чую я, никак, Коню дорожку перебежать хочешь.

Юноша вздрогнул, а бабка весело засмеялась.

— Никак, угадала? Ладно, молчу, молчу… Сколько дашь?

— Не обижу. Добудь только. Когда я тебя обманывал?

— Так ведь и я. — Бабка усмехнулась. — Кто тебя с Харинтием-то свел? То-то! Где потом найти-то тебя, на Звериновой корчме?

— Там. — Порубор кивнул и обернулся к Твору: — Пошли, отроче.

Хельги вошел в горницу и залюбовался супругой. Хороша была княгиня — высокая, с чистою, белой, как морская пена, кожей и темно-голубыми, как воды фьорда, глазами. Сельма передала играющих дочерей служанке и обняла мужа.

— Я так скучала по тебе, ярл!

Князь улыбнулся.

— Ты неплохо справилась с властью. Признаться, в полюдье я частенько подумывал, что зря отослал в Новгород Ирландца.

— Я же теперь княгиня, — улыбнулась молодая женщина, дочь простого северного крестьянина-бонда. — К тому же мне помогал Ярил. А насчет Ирландца… Наверное, я так никогда и не сумею поверить ему окончательно. Слишком уж гложет прошлое. А тебя?

— Иногда, — усаживаясь на лавку, признался Хельги. — Но нужно жить не прошлым, а настоящим и ради будущего. А Ирландец, несмотря на все его прошлые гнусности, человек стоящий и нужный. Думаю, он справится с Новгородом и поможет в Ладоге Снорри.

— Снорри. — Княгиня неожиданно улыбнулась. — Он был когда-то самым младшим из вас… Помнишь, какие ребята были: Ингви Рыжий Червь, Харальд Бочонок?

— Помню, — глухо ответил ярл. — Надеюсь, им хорошо и весело в Валгалле, в золотых чертогах Одина.

— Сколько уже Снорри? Кажется, двадцать три… — продолжила Сельма. — Он так до сих пор и не женат.

— У него есть наложницы… А жениться он всегда успеет. Главное — сделать правильный выбор.

— Как сделал ты?

Сельма подошла к мужу сзади, расстегнув тунику, ласково погладила руками шею.

— А почему у тебя совсем нет наложниц и до сих пор всего одна жена? — тихо спросила она. — Ведь ты же конунг!

— Потому что мне хватает тебя, — прошептал Хельги и обернулся. Сельма уже снимала платье.