Зороастр

В один миг храм наполнился целым роем безобразных существ, глаза которых пылали жаждою крови, а руки носили следы беспощадной резни. Их кривые мечи грозно засверкали в вышине, когда они ринулись вперед, а дикие крики их потрясли самую кровлю священного здания. Они надеялись найти здесь большие сокровища, но увидали только кучку окутанных в белое безоружных жрецов, столпившихся возле кого-то, кто был выше их всех, и среди них увидали двух женщин. Рассвирепев, как хищные звери, с диким ревом и визгом, они окружили обреченных на гибель людей, повалили их на землю и окрасили свои уродливые мечи алою кровью заструившеюся ярким, обильным потоком по белоснежным одеяниям.

Служители храма мужественно боролись до конца. Они хватали безобразных врагов за руки и за шею и отбрасывали их назад, на их товарищей, отчаянно сражаясь в рукопашную с вооруженными злодеями. Но противников было по сто против одного, жрецы падали друг на друга и кровь их лилась под ногами бесновавшейся толпы дикарей, ожесточенно рубивших направо и налево и испускавших яростные крики злобного торжества всякий раз, как один из жрецов пошатнувшись, падал на землю с смертельною раной.

Напоследок один дикарь-исполин, с налитыми кровью глазами и искаженным лицом, перескочил чрез груду убитых и испачканной кровью рукой схватил за волосы Негушту, стараясь вытащить ее на середину храма. Но тонкие руки Зороастра быстро обвились вокруг ее стана и он прижал ее к своей груди. Тогда маленькая сириянка взяла обеими руками индийский кинжал и, высоко подняв его над головою, изо всей силы ударила им злодея в сердце, так что он умер мгновенно; но не успел он еще упасть на землю, как острый клинок, промелькнув в воздухе, подобно извилистой молнии, отделил маленькие ручки от запястья, и неустрашимая, верная служанка упала со стоном на мраморный пол. Еще один вопль, и все было кончено.

Негушта склонила голову на грудь верховного жреца, державшего ее в своих объятиях, и с страстным порывом прижалась к нему.

— О, Зороастр, мой возлюбленный! Не называй меня больше изменницей, ибо я была верна тебе до смерти, и буду вечно с тобою в блаженстве надзвездного мира!

Он еще крепче прижал ее к себе и в это страшное мгновение бледное лицо его заблистало лучезарным светом новой жизни, которую дарует только смерть.

— В блаженстве надзвездного мира! — воскликнул он. — Во свете славы премудрого творца!

В воздухе опять сверкнул острый клинок, отсек с размаху голову Негушты и вонзился в сердце ее милого; они упали мертвые, еще держа в объятиях друг друга, и тогда пришел конец резне.

Но на третий день вернулся Дарий, великий царь, так как встретил на дороге гонца, посланного с вестью, что его воины побил мятежников в Экбатане, хотя последние в десять раз превосходили их числом. И когда царь увидал, что произошло в Стаккаре, и взглянул на труп так страстно любимой им супруги, лежавший в объятиях его самого верного и дорогого слуги, он горько заплакал. И тотчас же он отправился в поход и стер с лица земли диких всадников восточной пустыни, не оставив живым ни одного младенца. Но целых две тысячи варваров он привел пленными в Стаккар и распял их на большой дороге, чтобы кровь их послужила отмщением за кровь тех, кого он так любил.

Он взял тела Зороастра, верховного жреца, Негунь ты, царицы, и маленькой рабыни-сириянки, возлил на них драгоценные ароматы, обернул в тонкое полотно и, обложив их пластинками из чистого золота, предал их погребению в одной общей могиле, высеченной в горном утесе, против дворца.

Г. Эберс. В землю ханаанскую

Перевод с немецкого

I

— Сошел бы ты вниз, дедушка, я побуду один.

Старик, к которому относились эти слова, отрицательно покачал своею стриженою головою.

— Тебе не уснуть здесь…

— А звезды? Какой теперь сон?… Накинь на меня плащ… Разве можно спать в такую страшную ночь?

— Тебя знобит, твоя рука и инструмент дрожит.

— Я обопрусь на твое плечо.

Юноша охотно исполнил желание деда и, посмотрев на небо, воскликнул:

— Все напрасно! Звезды, одна за другою, скрываются за темные тучи… Послушай… из города несутся жалобные стоны…, уж не из нашего ли это дома?… Мне страшно, дедушка, посмотри как у меня горит голова. Сойдем вниз, быть может, там нужна наша помощь.

— Все в руках богов, а мое место здесь… Но там… там… О, бессмертные боги!.. Посмотри на север к морю… Нет, немного западнее; из города мертвых раздаются крики.

— О дедушка! — воскликнул юноша, поддерживавший жреца Амон-Ра на наблюдательном посту, устроенном на башне одного из храмов Таниса, резиденции фараона, лежащей в северной части земли Гессемской. Юноша опустил руку, которой поддерживал старика, и снова воскликнул: