Зорге. Бой без выстрелов

Профессор Альберт Эйнштейн направил германскому посланнику в Брюсселе письмо, в котором сообщил о своем желании отказаться от германского гражданства. «Ангрифф» комментировала: «Не Эйнштейн отказался от Германии, а Германия отказалась от Эйнштейна!»

На воду спущен второй германский броненосец «Адмирал Шеер». «Фоссише цайтунг» ликовала: «Это только начало. По плану военного министерства, в 1934–1936 годах…»

В Анненберге (Саксония) отряды национал–социалистских штурмовиков задерживали людей, выходивших из еврейских магазинов, и ставили на их лицах несмывающейся краской печать с надписью: «Я предатель». «Фолькишер беобахтер» одобряла: «Эта инициатива заслуживает распространения!»

Два сообщения особенно привлекли его внимание. Оба — из Лондона.

Один корреспондент сообщал: «Во время своего пребывания в Лондоне руководитель внешней политики Германии Альфред Розенберг, который был принят видными английскими финансистами и промышленниками, был также приглашен на интимный обед, устроенный молодыми консерваторами под председательством Рандольфа Черчилля, сына известного британского министра. За обедом Розенберг рассказал о «большом плане» Гитлера–Геринга–Папена — плане нападения на СССР. Излагая план, согласно которому намерен действовать Гитлер, Розенберг заявил: «Германия вновь вооружится, и это совершится при полном одобрении французского и английского правительств».

Второе лондонское сообщение касалось меморандума, представленного мировой экономической конференции от имени германской делегации министром народного хозяйства Гугенбергом. Гитлеровский министр выдвинул требования: «1. Германии должны быть возвращены ее колонии в Африке. 2. Территория СССР и Восточной Европы должна быть сделана доступной для колонизации с тем, чтобы на этой территории энергичная германская раса могла осуществлять великие мирные предприятия и создать великие достижения мира».

Рихарду показалось, что газетные страницы пахнут дымом и кровью.

Снова Берлин. Снова Унтер–ден–Линден. Только на этот раз отель «Кайзерхоф».

Через Инге Рихард сообщил Оскару о новых осложнениях. Получил ответ: к самому министру идти не следует. Нужно выждать момент, когда Геббельс уедет из Берлина, и явиться к более «мелкой сошке». Это не так опасно. А пока вот еще несколько рекомендательных писем: в «Берзен цайтунг» — солидную биржевую газету, в «Теглихе рундшау». С ними можно договариваться просто о внештатном сотрудничестве.

Зорге решил ждать. А с помощью юной связной отправил письмо Старику. Подробный отчет и несколько слов приписки: «При большом оживлении, которое существует в здешних краях, интерес к моей личности может стать чересчур интенсивным. Рамзай. 3 июля. 1933 г.»

И вот он сидит в кабинете одного из чиновников Геббельса. Этот чиновник совсем не похож на франкфуртского комиссара: немолодой, с умными холодными глазами, вельможно откинувшийся в кресле. Не спрашивает, а сам слушает и смотрит, смотрит. Рихард спокойно выдерживает взгляд. Да, этот, видно, кадровый нацист. Он в военном эсэсовском мундире. Судя по знакам различия, — штурмбаннфюрер. Майор. Сверлит взглядом. Неторопливо перечитывает бумаги. Нажимает кнопку звонка под доской стола.

В дверях вырастает дюжий штурмовик.

— Прошу вас, доктор Зорге, подождать в соседней комнате, — холодно говорит штурмбаннфюрер.

«Что это значит?»

Комната пуста. Только потертый диван и стол. На столе — чернильница. Рихард подходит к двери. Прислушивается. За дверью — мерные шаги. Так ходит часовой на посту. «Неужели ловушка?» Главное — держать себя в руках. Время тянется медленно. Минуло пять минут. Десять. Двадцать… Это уже что–то определенное…

Дверь распахивается,

— Доктор Рихард Зорге? Штурмбаннфюрер просит вас.

Чиновник встает из–за стола, протягивает Рихарду бланк:

— Пожалуйста, господин корреспондент, ваше удостоверение.

Но это было еще не все. «Федерация журналистов рейха» — официальная и полностью контролируемая нацистами, созданная вместо всех разогнанных журналистских организаций Германии — должна была дать в честь нового заграничного корреспондента «прощальный ужин». Это была новая, установленная Геббельсом традиция, нарушать которую не следовало.

Рихард шел на ужин с чувством тревоги. Какие непредвиденные встречи ожидают его?

В актовом зале Палаты печати собрались представители крупнейших газет. Тут были и рьяные нацистские пропагандисты из главного гитлеровского органа «Фолькишер беобахтер», и специалисты по разжиганию националистических страстей из фашистского «Ангриффа», и маститые экономисты из «Берзен цайтунг», в которой теперь предстояло сотрудничать Рихарду. «Веселая компания!» — подумал он.

Шеф федерации познакомил его с японскими журналистами:

— Отныне доктор Зорге — ваш коллега. Любите его и жалуйте!

Японцы ответили улыбками.