Зоопарк в моем багаже

Вертясь волчком, он шел вдоль шеренги жен. Его могучий голос заглушал их хор.

— Хотя бы они его не уронили, — сказал я Джеки, глядя на двух тучных коренастых женщин в голове шеренги, которые, держась за руки, с легким испугом ждали своего господина и повелителя.

Последний лихой оборот, и Фон повалился на спину, но жены удержали его, хотя и пошатнулись от удара. Падая, Фон раскинул руки в стороны и на секунду закрыл женщин развевающимися полами мантии, так что и впрямь стал похож на огромную разноцветную бабочку. Ермолка у него сбилась набок. Лежа на руках жен, он обратил к нам сияющее улыбкой лицо. Женщины поднатужились и поставили его прямо. Еле переводя дух, он вернулся на свое место и плюхнулся в кресло.

— Мой друг, это отличный танец, — восхищенно сказал я. — Сколько же в тебе силы!

— Да, — подхватила Джеки, тоже пораженная этим выступлением, — вы очень сильный.

— Это хороший танец, замечательный танец, — смеясь сказал Фон и машинально налил всем виски.

— У вас тут в Бафуте есть другой танец, он мне тоже очень нравится, — сказал я. — Помнишь, как ты танцевал, изображая коня?

— А, да-да, знаю, — подхватил Фон. — Это когда мы танцуем с лошадиными хвостами.

— Правильно. Ты как-нибудь покажешь этот танец моей жене?

— Ну, конечно, мой друг, — ответил Фон, наклонился вперед и отдал распоряжение.

Одна из жен метнулась к двери. Фон повернулся к Джеки и улыбнулся.

— Сейчас принесут лошадиные хвосты, и мы потанцуем.

Вскоре женщина вернулась с целой связкой белых шелковистых конских хвостов длиной около двух футов. Они были вставлены в красивые рукоятки, сплетенные из кожаных ремней. Фону подали особенно длинный и роскошный хвост с рукояткой из синих, красных и золотых ремней. Он несколько раз взмахнул им, делая рукой изящные, плавные движения. Казалось, в воздухе перед ним плывет клуб дыма. Двадцать женщин, каждая с пучком в руке, стали в круг. Фон занял место в центре, сделал знак рукой, музыканты заиграли, и танец начался.

Танец конских хвостов, несомненно, самый красивый и яркий из всех бафутских танцев. Ритм его очень своеобразный: маленькие барабаны отбивают резкое стаккато на фоне глухого рокота больших барабанов, а бамбуковые флейты, пища и щебеча, выводят мотив, казалось бы ничем не связанный с барабанами и все-таки гармонично с ними сливающийся. Жены Фона медленно танцевали под музыку, идя по кругу частыми согласованными шажками и взмахивая у себя перед лицом конскими хвостами. А Фон кружился в центре против часовой стрелки. Он подскакивал, притопывал, вертелся, но как-то связанно и неловко, а рука его в это время невероятно гибким движением заставляла конский хвост плыть в воздухе и описывать красивые замысловатые кривые. Удивительная картина, трудно ее описать. Вот перед вами словно грядка плывущих по течению белых водорослей… А теперь Фон, покачиваясь, притопывает негнущимися ногами, будто неведомая птица с белым султаном, исполняющая брачный танец в кольце самок. Эта величественная павана[2] и плавный полет конских хвостов производили какое-то гипнотическое действие. Танец уже закончился под дробь барабанов, а у вас перед глазами все еще извиваются и колышутся белые плюмажи.

Небрежно помахивая конским хвостом, Фон грациозно подошел к нам, опустился в кресло и улыбнулся Джеки.

— Понравился тебе мой танец? — спросил он, отдышавшись.

— Это было чудесно, — ответила она. — Он мне очень понравился.

— Вот и хорошо, — сказал чрезвычайно довольный Фон.

Он наклонился, с надеждой поглядел на бутылку, но она, увы, была пуста. Я тактично умолчал о том, что у меня в рестхаузе есть еще виски. Фон мрачно разглядывал пустую посуду.

— Виски кончилось, — констатировал он.

— Да, — безучастно подтвердил я.

— Ладно. — Фон приободрился. — Будем пить джин.

Сердце у меня оборвалось. Я-то надеялся, что мы теперь перейдем на что-нибудь более невинное, вроде пива, отдохнем от спиртного… А Фон рявкнул что-то одной из своих жен, она убежала и тут же появилась снова с джином и горькой настойкой. У Фона было свое представление о том, как пить джин. Он наливал полстакана джина и подкрашивал его горькой настойкой до густо-коричневого цвета. Эта смесь в два счета уложит слона. При виде такого коктейля Джеки поспешила заявить, что врач строго-настрого запретил ей пить джин. Фон не стал настаивать, хотя было ясно, что он чрезвычайно низкого мнения о знахаре, который способен сказать такое.

Опять заиграла музыка, все пошли танцевать, парами и поодиночке. Ритм был подходящий, и мы с Джеки исполнили быстрый фокстрот. Фон ревел что-то одобрительное, его жены взвизгивали от удовольствия.

— Здорово, здорово! — кричал Фон, когда мы проносились мимо него.

— Спасибо, мой друг, — крикнул я в ответ, осторожно ведя Джеки между советниками, которые в своих пестрых мантиях были похожи на живую клумбу.

— Можно не наступать на ноги? — жалобно произнесла Джеки.

— Извини. В это время суток мне всегда трудно держать курс.

— Я вижу, — едко заметила Джеки.

— Почему бы тебе не станцевать с Фоном? — спросил я.

— Я уже думала об этом, но прилично ли простой женщине приглашать его?