Zombie Fallout. Апокалипсис

– … эту стену проломят, но он зависит от того, сможем ли мы добраться до дома. Когда зомби проникнут в комплекс, каждый будет драться сам за себя. Как бы это ни было трудно, и что бы ни случилось, когда я скажу вам возвращаться домой, вы должны будете это сделать. Не останавливайтесь ни для чего и ни для кого. Я отвечаю за вас двоих. Если кто-то из вас решит действовать по своему усмотрению, если что-то случится с одним из вас или со мной, все мои планы можно смело смывать в унитаз.

Тут я подвел финальную черту.

– А теперь слушайте внимательно: если я погибну, считайте, что вы обрекли на смерть маму, Николь, Джастина и Томми… не говоря уж о Генри. Когда я скажу «домой», мы ВСЕ пойдем домой!

На секунду парни прижались ко мне так крепко, что все мы начали смахивать на человекоподобного осьминога. Я не возражал. Потом мы взобрались на ближайшую башню. Она была в сорока ярдах от дома. Даже побеги мы неспешной рысцой, добрались бы до дверей за десять секунд. Это послужило мне хоть каким-то утешением, когда я перевел взгляд от родных стен и всмотрелся в водоворот безумия.

– Рад, что ты сумел присоединиться к нам, – сказал Алекс, сжимая мое плечо.

– Не пропустил бы это ни за что на свете, – ответил я.

Алекс покосился на меня, пытаясь понять, серьезно я говорю или нет. Оставив его размышлять над этим, я вскинул винтовку к плечу.

Четыре часа спустя оно пульсировало от боли, спина ныла, а палец на курке дрожал от мышечных спазмов, а зомби все шли вперед. Это не было сражением в нормальном понимании. Мы стреляли, их косил свинец. Ни боевых кличей, ни призывов к оружию, ни сплоченности, ни отступлений, ни стратегии. Только вперед: безжалостно, невозмутимо, неумолимо, словно под действием инерции. Тех, кто падал на землю, не спасали от смерти героические санитары, им не оказывали помощь в тылу. Они не кричали. Не призывали мать или какого-нибудь нетрадиционного божка типа Будды или Харе-Мать-Его-Кришны. Они валились, как поленья: сотни и сотни мужчин, женщин и детей. Как ни старался, я не мог заставить себя выстрелить в ребенка. На инстинктивном уровне я понимал, что это не люди, и, дай им такую возможность, они сожрали бы меня живьем, но я просто не мог выстрелить в то, что было ниже четырех футов ростом. Я следил за тем, чтобы всегда целиться выше. Даже моим кошмарам уже снились кошмары, и я не намерен был скатываться еще ниже.

Пока что нам удавалось удерживать зомби на расстоянии с помощью шквального огня, но долго так продолжаться не могло. Был ясный день; все мы хорошо отдохнули, и у нас еще оставалась масса боеприпасов. Все плюсы нашего положения стремительно таяли по мере того, как солнце катилось за Скалистые горы. Каждый здоровый, способный держать оружие, человек стоял на этих стенах, и все, что мы могли сделать – это лишь отсрочить неизбежное. С темнотой пришли усталость, голод и, черт возьми, возможно, даже шок и травма. По мере того, как люди оставляли свои посты, зомби отыгрывали бесценные дюймы.

Я наконец-то смог выспрямить указательный палец, хотя временами мне казалось, что теперь он всегда будет согнут крючком. Тревис опирался на ограждение напротив меня. Голова его клонилась вниз, глаза тоже потихоньку закрывались. Брендон выглядел ненамного лучше. После своего первого боя в Афганистане я думал, что теперь целую неделю не смогу заснуть. Дикий страх и выброс адреналина смешиваются в чертовски действенный стимулятор, но ваш организм платит за это высокую цену. Когда наступает отходняк, вы впадаете практически в кататонию. После боя я мог проспать почти сорок восемь часов подряд. Я знал, чего ожидать. Парням предстояло узнать это на собственной шкуре.

– Брендон, забирай Тревиса и идите домой, – приказал я.

Возможно, он и хотел возразить, но уже катился вниз по ту сторону адреналинового пика. Хлопнув Тревиса по плечу, Брендон указал ему в сторону дома. Сын взглянул на меня, и я одобрительно кивнул.

– Я тоже скоро подойду, – заверил я парней.

Утром на этой платформе нас было пятнадцать, сейчас осталось всего трое. Я, Алекс и еще один тип, которого я, кажется, раньше даже не видел.

– Тот еще денек, да? – сказал Алекс, присаживаясь на доски рядом со мной.

– Бывали и лучше, – серьезно ответил я.

Алекс снова взглянул на меня, пытаясь понять, шучу я или нет.

– Извини, – рассмеялся я. – Это вовсю разгулялся мой новоанглийский сарказм.

Люди из других регионов с трудом понимают, что на самом деле им было сказано. Многим не по душе такая форма общения. В общем, к такому стилю подачи информации надо привыкнуть.

Алекс оценил мою искренность.

– Ну и как, по-твоему, все прошло? – спросил он.

– Примерно так, как я ожидал.

Он явно хотел услышать больше, так что я пояснил. Теперь, когда канонада по большей части затихла, и слышались лишь отдельные выстрелы, говорить стало гораздо легче.

– Ты считаешь не хуже меня, Алекс. Все это – наглядный пример бессмысленности. Патроны у нас кончатся через несколько дней… максимум, через неделю. Запасов еды, возможно, хватит на месяц, и что потом? Нам некуда идти.