Золушка. Жизнь после бала

На этот раз за рукав меня ухватил он.

– Слушай, Катя, а давай мы в кафе пойдем! Ты такая хорошенькая, когда злишься. Я прямо-таки влюбился уже! Серьезно.

Вот мне только запойного поклонничка и не хватает!

– Слушай, Баранов, – я постаралась скопировать его торопливый говорок, – я ведь не пью. И тебе не дам. Будешь сидеть, чаек попивать и культурно разговаривать, потому что ругаться я тебе тоже не позволю. Ты именно этого хочешь?

И вся любовь у него пропала.

Усмехнувшись, я пошла дальше, но не успела пройти и сотни шагов, как меня окликнул шедший навстречу мужчина.

– Катюша, девочка моя, как я рад тебя видеть!

Анатолий! Тот самый, что, будучи женат на матери, приставал к ее маленькой дочери.

– Как ты похорошела! – он рассматривал меня своими поросячьими глазками, и мне ужасно хотелось его ударить. Почему-то в нос. Может быть, потому что он у него слишком длинный?

– Чего тебе надо, гаденыш? – мне захотелось отплатить ему за все издевательства надо мной той же монетой.

Он обиделся.

– Что ты так? Я же тебя всегда любил.

– Ага, той любовью, что не для детей. Если бы не бабушка, не знаю, что и было бы.

– Да ничего бы не было! – с возмущением заявил он. – Неблагодарная ты, право слово. Я вас с матерью кормил, поил, одевал, а ты…

И тут я его ударила. Под дых, с удовольствием. Кормил он нас, кормилец! Мать работала на двух работах, чтоб этого бугая обеспечить всем необходимым, поскольку работать он не любил, а вот покушать сытно и вкусно, и в шмотке дорогой пощеголять – это да.

Он согнулся пополам и рухнул в снег, хватая ртом воздух. Когда упал, я от всей души пнула его в бок. Знаю, что лежачих не бьют, но не удержалась.

– Это тебе за маленькую девочку, которая боялась тебя, как огня. За все те издевательства, что я терпела по твоей милости.

– Эй, девка, ты чего мужика бьешь? – какая-то сердобольная баба с кошелкой подошла ко мне и попыталась оттолкнуть.

– Извините, но это личное! – заявила я ей категоричным тоном. – И будьте добры, не лезьте не в свое дело.

Та покачала головой.

– Личное так личное, мне-то что. Только сюда патруль полицейский идет. Так что шла бы ты уже дальше. А то ведь загребут.

И я опомнилась. И пошла дальше. Только вот не стыдно мне было совершенно. Наоборот, я подставила лицо холодному ветру, чтоб остудил горящие щеки, и тихонько рассмеялась. Мне очень понравилось выражение боли на лице моего врага. Теперь уже бывшего.

Чувство отмщения было так приятно, что я даже приплясывать начала. Какой у меня сегодня выдался насыщенный вечерок! Никогда не думала, что смогу ударить этого типа, так часто снившегося мне в кошмарных снах, где я была такая слабая и беззащитная. Надеюсь, что после сегодняшнего побоища мне сны с его участием больше сниться не будут.

Позвонила снизу бабушке, быстро пробежала мимо опасной квартиры. Бабушка встретила меня возле дверей, помогла раздеться и сразу спросила:

– Чего ты возбужденная такая?

– А я Тольку сегодня отлупила!

Бабушка сразу поняла, о ком идет речь.

– Молодец! Ты у меня боевая! – вот за что я бабушку просто обожаю, так это за то, что она все понимает правильно.

Мама бы завела волынку о том, что девушке драться неприлично, что это ужасная невоспитанность, и понесла бы всякую выводящую меня из себя муру. Она вообще любит морали читать и делает это крайне занудно. Только вот не слушает ее никто. А бабушке достаточно одно слово сказать, чтоб все всё поняли.

Утром у меня настроение тоже было прекрасное. Ровно до вопроса Любови Николаевны:

– Катя, а за что ты вчера мужика избила?

Я сразу поняла, чьих рук, вернее, языка, это дело. Ну, Лешик, погоди!

– Это личное, Любовь Николаевна. – Постаралась, чтоб это прозвучало как можно суше.

Но нашу отчаянную сплетницу мой тон вовсе не покоробил.

– Он что, к тебе приставал? – у нее даже ушки торчком встали от любопытства.

И я почти закричала:

– Да, приставал! Когда мне было пятнадцать. Это мой бывший отчим. Второй мамин муж.

Любовь Николаевна тотчас замолчала, расслышав в моем голосе ярость и боль. Марья Ивановна соболезнующее на меня посмотрела, тоже промолчала. Видимо, поняли, что меня сейчас просто лучше не трогать. Не то взорвусь.

До пятницы дожили более-менее спокойно. Комиссия, проверяя районные филиалы, нас почти не тревожила. В пятницу Вера Гавриловна слегка побегала к проверяющим с документами, и после обеда они уехали.

Довольны были все. Кроме меня. Я начала трястись прямо с утра. И почему я не понимала Лизоньку, когда та говорила, что не может ответить «нет»? Теперь вот сама в точно таком же положении.

В четыре часа зазвонил телефон. Даже не глядя на дисплей, каким-то звериным чутьем поняла, кто звонит. Подняла трубку и услышала:

– Катюша, я завтра заеду за тобой домой ровно в пять. Съездим в ресторан, посидим. Пока!

И положил трубку, не дожидаясь ответа.

Ну и ну! А если бы это не я была? У нас частенько перехватывают звонки, если сотрудника нет на месте. Вот сегодня я несколько раз отвечала вместо Лизы, переведя звонок на себя. И почему он даже ответа не ждал? Боялся, что откажусь? Ух, и хитер же Олег Геннадьевич, ух, и опытен же!