Золушка Forewer

Но тут раздался звонок мобильного телефона. Это проклятие нашего века — мобильные. Они часто выручают нас, а вот теперь получилось, что подставили. Часто новые истории начинаются со внезапного звонка, наверное, это самый избитый прием в современной литературе, однако, что делать, если действительно прозвучал звонок. И я услышал голос Новицкого. Павел Константинович Новицкий был одним из самых щедрых спонсоров или, если хотите, меценатов, моего театра. Это, если говорить экивоками. А если говорить просто, без всяких там красивостей и околичностей, весь мой театр принадлежал ему со всеми моими потрохами. Без его денег никакая из постановок просто не смогла бы просуществовать и дня. И если говорить теми же простыми словами, я получил не предложение, а приказ явиться на встречу, хотя и сделан он был в очень мягкой и вежливой форме. Но форма формой, а содержание должно оставаться содержанием. Поэтому пришлось перекраивать график, переносить репетицию на два часа позже, что сделать, потом звонить своему администратору, Станиславу Николаевичу Малечкину, который в сущности и есть директор театра, и вызывать его на встречу, потому как все экономические вопросы через него проходят, и без Станислава Николаевича я в этом море цифр сразу же теряюсь, барахтаюсь и быстро тону.

— Машенька…

Вечно ее приходится звать… Ну что за неповоротливая особа! — ворчу я про себя, прекрасно понимая, что Маша не медиум и мысли мои предугадывать не в состоянии. Машенька — это моя новая домработница. Екатерина Васильевна, которая проработала у меня верой и правдой пять лет собрала вещи и уехала на Украину, к родным — у нее там родилась еще одна внучка и ее призвали нянчиться с дитям. Уезжая, она вздыхала, потому как на этой работе кормила семью, а тут вопрос финансов становился куда как сложнее, а все равно молодежь безмозглая, детей рожают, а как им толку дать — понятия не имеют, ну с такими вот причитаниями мы и расстались. Если честно, то я привык уже к этой простодушной исполнительной и до неприличия честной хохлушке. Искал новую домработницу с трудом, через знакомых, потом через агентство, оттуда пришла такая особа, что пришлось об услугах агентства забыть сразу же, наверное, они перепутали домработницу с домпроститутницей. А мне нужна была специалистка именно первого профиля. Второго и без агентств хватает. Машеньку посоветовал кто-то из знакомых. Я уже не помню конкретно кто — Павловы или Харченковы. Нет, Павловы, точно, Павловы. Ее порекомендовала мама Ангелины Павловой, а уж Павловой-старшей можно было доверять. И действительно, девушка оказалась скромная, работящая и смышленая. Что касается честности, тот тут пока все было в порядке. Вот и сейчас она появилась в ослепительном переднике, в скромном синем платье, туфлях, так что и весь внешний вид, и строгий стиль одежды отбивали даже охоту начинать приставания. У Маши чуть широкоскулое лицо, но черты лица правильные и, скорее всего, она достаточно красивая девушка, нет, не красавица, скорее, симпатяшка: глаза серые, миндалевидной формы, кому-то это очень нравится, мне же — никак. Носик чуть остренький, шея коротковата, но очень мило улыбается. Если говорить так, как принято в классической литературе, то ей присуща была красота молодости. По-моему, это прозвучало у Моэма, в «Разрисованной вуали», хотя я точность цитаты навскидку гарантировать не могу. В принципе, я так и не нашел, что же это такое «красота молодости», что под ней подразумевал Соммерсет Моэм и что под этим надо подразумевать обычному читателю. Что это? Аванс, мимолетно розданный природой, или желания, которые мимолетно исчезнут, но уже навсегда? Красота, которая увянет, или обещание, которое разовьется в красоту истинную?

— Звали, Павел Алексеевич?

— Да, Машенька, пожалуйста, приготовьте мне синий костюм и галстук, тот, в полосочку, для торжественных встреч. У меня поменялся график работы.

Она вежливо кивает головой и тут же исчезает.

Я живу в четырехкомнатной квартире в самом центре города, недалеко от самого красивого моста через мутную черную речку, которой принято восторгаться, особенно туристам. Квартира располагается в здании еще сталинской постройки, так их и называют «сталинками», она мне не слишком дорого досталась. Вот перепланировка и евроремонт обошлись намного дороже, а особенно сложно в наше время что-нибудь узаконить. Сделать-то можно, а вот узаконить — это дудки! Я же люблю, чтобы все документы были в полном порядке, особенно те, которые касаются квартирного вопроса. Но больше всего в моей квартире мне нравиться то, что в ней просторно и много места. Высокие потолки! Да, высокие потолки тоже нравятся. А почему это я должен в прыжке цепляться головой о люстру, которая не висит на ниточке, а просто распластана на потолке, чтобы иные, не столь прыгучие люди, ее макушками не задевали? А я себе смог позволить роскошную антикварную хрустальную люстру. Ну и пусть она мне стала в приличные деньги, но когда я смотрю на нее, мне становится теплее. Я именно таким хотел видеть свой дом. Именно таким.