Золотой вулкан

Его воображение будоражилось и разыгрывалось, когда он читал каждый день в газетах о приисках в горах Бонанзы, на Эльдорадо, Литтл-Скукуме. Здесь намывали золота до семи долларов в человеко-час. А там вытаскивали восемь тысяч долларов из дыры в двадцать четыре фута длиной и четырнадцать шириной! Один лондонский синдикат купил два прииска на Бэре и Доминионе за миллион семьсот пятьдесят тысяч франков. Эльдорадский двадцать шестой участок продавался за два миллиона, а рабочие там собирают по шестьдесят тысяч франков в человеко-день! В Куполе, на водоразделе между Клондайком и Индиан-Ривер, как утверждает господин Огилви, а у него высочайшая компетенция, можно добыть золота на сто пятьдесят миллионов франков!

И все-таки, несмотря на все эти миражи, следовало ли забывать то, что не раз говаривал доусонский кюре[91] одному французу, господину Арнису Семире, принадлежавшему к той категории путешественников, которые прекрасно изучили эти золотоносные районы:

— Если и вы тоже заболеете золотой лихорадкой во время ваших экскурсий, то для вас будет приготовлена койка в моей больнице. Вы получите истощение сил, если набредете на сколько-нибудь значительное количество золотишка, а оно тут повсюду в этом краю. К тому же вы наверняка заболеете цингой. Я продаю места в больнице по двести пятьдесят франков за годичное лечение: постель, уход, услуги врачей. Все покупают. Вот вам талон, он ваш.

Таким же уходом Бен Реддл пользовался и в монастырской больнице. Но не уведет ли его неодолимая страсть далеко от Доусона, в новые места, где можно найти залежи? И не уготована ли ему судьба многих людей, так и сгинувших там, неизвестно как и почему? Но газеты упорно повторяли: Клондайк дал семь миллионов пятьсот тысяч франков в 1896 году, двенадцать миллионов пятьсот тысяч в 1897 году и даст не меньше тридцати миллионов в 1898 году[92].

А тем временем Самми Ским пытался выяснить у комендантов фортов, не видели ли где-нибудь техасцев Хантера и Мэлоуна после катастрофы на Фортимайлз.

Ни тот, ни другой наверняка не вернулись в Доусон; здесь их, как всегда, сразу бы заметили по разгульной жизни. Их увидели бы в казино, игорных домах и во всех подобных местах, где они вели себя шумно и были заводилами. То было время года, когда многие остаются в столице Клондайка до будущей весны, вместо того чтобы вернуться в свои страны, скопив кое-какое состояние. И тут в течение семи-восьми месяцев они производили расходы всякого рода, теряли огромные суммы в самых разнообразных играх, и у них мало что оставалось от летней выручки. Так всегда поступал Хантер и поступил бы опять, если бы находился здесь. Но от него не было никаких известий. Никто не знал, что приключилось с ним и с его компаньоном. Быть может, они погибли во время землетрясения на Фортимайлз, унесенные вихрящимся потоком новой реки. Но поскольку ни один из американцев, работавших на сто двадцать седьмом, не был найден, казалось невероятным, что все они, без исключения, стали жертвами бедствия; это давало некоторые основания думать, что Хантер и Мэлоун отправились со своим персоналом к залежам Серкла и Берч-Крик, где они начинали свою золотоискательскую кампанию.

В середине октября Бен Реддл встал с постели, и доктор Пилкокс был безмерно рад, что выходил больного. Конечно, его заботы сильно помогли, но не меньшую роль в успехе лечения сыграли заботы сестры Марты и сестры Мадлены. Преданные делу монахини ухаживали и за другими пациентами, переполнявшими больницу; многие из них отправлялись отсюда прямо на кладбище в похоронных дрогах, которые тянула собачья упряжка. Хотя Бен Реддл и был уже на ногах, но ему еще требовался некоторый уход, и он не мог отважиться на путешествие из Доусона в Скагуэй. Впрочем, и без того было уже слишком поздно. Обильно сыпали первые снега, реки начинали покрываться льдом, навигация прекратилась и по Юкону, и по озерам. Самми Ским отлично понимал, что он обречен провести в Клондайке весь плохой сезон в семь-восемь месяцев. Температура в среднем уже опускалась до пятнадцати градусов, а предстояло ей опуститься до пятидесяти — шестидесяти.

Оба двоюродных брата поселились в гостиничном номере на Франт-стрит, обеды они заказывали в ресторане «Френч ройял» по весьма высоким ценам, хотя и отказывали себе, например, в цыплятах по сто пятьдесят франков за пару.

Самми Ским не уставал сокрушенно покачивать головой:

— Досадно все-таки, что мы не смогли покинуть Доусон до зимы.

Бен Реддл ограничивался репликой на свой лад:

— Досадно, что мы не продали наш прииск до катастрофы, а еще досаднее, что мы больше не можем его эксплуатировать.

На том и заканчивался разговор, рисковавший перейти в бесполезный спор. Самми Ским брал ружье, звал Нелуто, и они уходили охотиться в окрестностях города.

Лорик вернулся в Доусон вскоре после выхода Бена Реддла из больницы, и оба предавались долгим разговорам с глазу на глаз. Однако легко было догадаться, о чем беседовали инженер и мастер, ибо у них было полное единство взглядов в вопросе, который всегда оставался главным в этом краю.