Золотая дева

Макар Миронович явно не жаловал столичный общепит. Как и в прошлый раз, Володин снова повез Машу от Москвы. Пролетели в сторону области по Рублевке, свернули, попетляли по каким-то узким дорожкам, пронеслись сквозь сосновый лес и неожиданно вырулили к реке. На берегу никаких строений. Только пристань, деревенская, хлипенькая.

«Мерседес», яростно расшвыривая гравий, притормозил почти у самой воды. Маша с любопытством смотрела в окно. Куда Володин ее завез? Никаких ресторанов, да и вообще признаков цивилизации, тут и близко не было. Облетевшие березы, печальные ели. Да и причал абсолютно несолидный. Вокруг него камыши, каждый словно бы в вазочке изо льда – река уже начала подмерзать.

– Мы первые, – довольно выдохнул Володин. И предупредил: – Выходи аккуратней, тут грязно.

Маша распахнула дверь, осторожно ступила на усыпанную листьями дорожку, зябко пожала плечами – с реки ощутимо тянуло холодом. Хорошо, что она не в вечернем платье!

– Пошли, – велел охранник.

И, не оглядываясь, зашагал к причалу. Из-под его ботинок брызнула мутная жижа. Ну и местечко!

Мария подвернула обшлага джинсов и засеменила за ним. Деревья сердито шумели на осеннем ветру, с голых веток срывались ледяные капли.

– Мы что, поплывем?! В такую погоду? – поинтересовалась она у охранника.

– Ну да, – улыбнулся Володин. И только сейчас объяснил: – Хозяин яхту должен в три взять. А яхт-клуб здесь рядом. Сейчас подкатит…

И действительно: к несолидному причалу уже мчался роскошный белый катер, метров пятнадцати в длину. Маша прежде видела такие лишь на рекламных страничках глянцевых журналов. Кажется, назывались они моторными яхтами и стоили не меньше миллиона…

На борту плавсредства гордо чернела надпись: «ЦАРЕВНА». А за штурвалом возвышалась фигура Макара Мироновича.

Капитан Кривцов приветствовал стоявших на пристани бравым гудком. Сбросил скорость. Начал надвигаться на причал. Никакой команды на борту видно не было – неужели один со своей яхтой управляется?.. Маше стало страшно: казалось, белая махина сейчас, почти на полном ходу, налетит на пристань, снесет их с Володиным в ледяную, осеннюю воду. И никаких свидетелей: только темный в подступающих сумерках лес да вороны, с любопытством взирающие на ослепительно-белый корабль…

Да, похоже, босс на катере один – сам, своими белыми рученьками, сбросил причальные концы. Володин кинулся их принимать. Кривцов самолично опустил трап…

Что за странная блажь? Приглашать девушку на яхту – но не летом и не в океане, а поздним ноябрем в Подмосковье?..

Но деваться все равно было некуда. С катера ей улыбался Кривцов. Пути к отступлению охранял Володин. Оставалось лишь с достоинством ступить на трап. И ахнуть, увидев всю эту роскошь: отделанную красным деревом палубу и бортовые панели, тиковый настил кокпита, изысканный беж диванов в салоне…

– Добро пожаловать на борт, дорогая Мария Николаевна, – тепло улыбнулся ей большой человек. И лукаво поинтересовался: – Ну, как? Впечатляет?

Маша не стала играть в пресыщенную светскую даму. Восхищенно откликнулась:

– Блеск!

Макар Миронович гордо сообщил:

– Водоизмещение одиннадцать тонн, максимальная скорость – пятьдесят восемь километров в час… Но можно и до шестидесяти пяти разогнать. Хотите?

– Спасибо, нет, – улыбнулась Мария.

– Тогда план такой: дойдем до водохранилища. Встанем на якорь. А дальше – шампанское. Устрицы. И… – он крепко сжал ее локоть, – все, что прекрасная дама пожелает…

«Блин, – пронеслось в голове у Маши, – а ведь тут, на яхте, мне от тебя отбиться будет совсем непросто…»

Но катер уже скользил вдоль темных, без единого огонька, берегов, пристань растаяла в тумане. На палубе было холодно, неприютно. Ледяной ветер забирался под куртку, пронизывал до костей. Девушка взглянула на часы: три сорок пять. Лиза уже, наверно, проснулась и очень расстроилась, не застав рядом любимой старшей подруги. Впрочем, что сейчас думать о девчонке? Той уж точно ничего не грозит. А вот ее няне странная поездка на яхте нравилась все меньше и меньше. Особенно когда заплыли в черную гладь водохранилища и бросили якорь. Странное место для романтического свидания.

А главное, хоть и краски кругом серые, с Машей вдруг начало происходить необычное. Ее стал преследовать желтый цвет. То показалось, что солнце выглянуло (хотя небо безнадежно затянуто тучами). То на губах словно бы песок заскрипел – тропический, ярко-лимонный… Что происходит? Она что, внезапно научилась чувствовать – так же, как умела ее подопечная? Однако по Лизиной классификации желтый – цвет смерти. Но что может случиться страшного здесь, на яхте, – кроме, конечно, того, что хозяин начнет ее домогаться?..

…А Макар Миронович совсем не излучает опасности и ведет себя со скромным обаянием очень богатого и уверенного в себе человека.

Провел Марию в салон. Усадил на диван. Извлек из холодильника шампанское, на закуску вместо обещанных устриц выложил шоколадку. Сел рядом, разлил вино по бокалам… Ну, это олигарх пожадничал. Шампусик-то – ерундовый, российский. Разве таким соблазняют?..