Золотая дева

Ну, и когда ты идею подала, как искать этого маньяка, я сразу с тобой согласилась. И стала, как ты мне велела, в Интернете копать. Я ж знаю, кто из наших мужиков где жил. И когда… Вот и вбивала: город, даты… Целые сутки, считай, просидела – только не нашла ничего. Разозлилась тогда на тебя, что столько времени зря потратила. Но решила: все равно не сдамся. И подумала вот о чем. После убийства всех нас допрашивали, конечно. Меня – пару раз, а Володина вообще бог знает сколько. Но в вещах ни у кого не рылись, одну Настькину комнату обыскали. И ножа, которым убили ее, нигде не нашли. Ну, и решила я: а вдруг наш маньяк совсем наглый? И нож свой не выбросил – а у себя в комнате хранит? Вот и стала потихонечку ко всем наведываться, благо у нас порядок, чтоб двери никто не запирал. Ох, скажу я тебе, много чего интересного наши мужики держат! У Саньки – порнухи полный шкаф. И журналы, и ди-ви-ди, и фоток немерено. Володин вообще извращенец, но этот на всяких йоговских штучках повернут. Книжки разные дебильные, мантры, веревочка такая прикольная, а к ней инструкция: как ее в нос засовывать, а изо рта вытаскивать – это чтобы насморка не было. У садовника носков зачем-то пар сто. Причем половина – кривцовские, даже не распечатанные. А я-то еще удивлялась, куда они пропадают!

И только у Костика ничего интересного не нашла, у него вообще шкаф самый бедненький: пара свитеров, четыре рубашки. Ну, и личных вещей совсем мало, как будто он на пару дней в командировку приехал: книжка, бритва, щетка зубная… Но только в книжке я фотографию обнаружила. Такую старую довольно и потрепанную. А на ней – девчонка. Молодая совсем, лет шестнадцати. Ничего такая, симпотная. Я еще подумала: неплохой у Костика вкус – только зачем же он с малолеткой связался? И еще знаешь что странным показалось? На фотке, в уголке правом верхнем, такой уголок нарисован. Черным фломастером. Ну, знаешь, как на похоронах. А на обороте – стишок, от руки написан. Я его запомнила, вот, послушай:

Я всегда любить тебя буду
И увижу – даже оттуда.
С облаков, где солнце и ветер
И земля, в мягком утреннем свете,
Далека. Безбрежна. Ленива…
Там, у вас, наверно, красиво.
А у нас, наверху, спокойно.
Я тебя люблю, и мне больно.

И подпись: «Дорогому Костику от Юли».

Мне это сразу подозрительным показалось. Странная, думаю, какая-то любовь. Слишком уж похоронная.

Но у Костика, конечно, не стала спрашивать. Решила окольными путями подбираться. Целый план разработала, как к нему в мобильник заглянуть. И удалось – пока Костик в душе плескался. Адресную книжку пролистала – нет в ней никакой Юли. Ну, тут уж только два варианта: или он шифрует ее, или девчонка действительно померла. Попробовала эту Юлю в Интернете поискать – вбила стишок, загрузила фотографию, ввела имя – никаких ссылок. А что дальше делать – и в голову не возьму. Хотела даже с тобой посоветоваться, да только злость разобрала: что ж я, совсем тупая? Сама только и умею туалет надраить да шторы аккуратно повесить?.. А ничего другого не могу?! Всю ночь голову ломала, а утром вспомнила, как хозяин ляпнул однажды, когда на меня за что-то орал, – что мы все у него под колпаком. Будто у него на каждого, кто в доме работает, подробное досье есть. Не то что биография, а вообще все – и про родственников самых дальних, и даже кто какие сигареты курит. И все провинности, конечно…