Зоя

Показалась деревня, но Федор благоразумно объехал ее. Их уж дважды останавливали солдаты, и Федор лишь секунду боролся с искушением пустить лошадей вскачь и прорваться. Он понимал, что солдаты откроют стрельбу, и решил не рисковать. И потому, натянув вожжи, он объяснил, что везет больную старую каргу и ее слабоумную внучку. И Евгения Петровна, и Зоя смотрели на солдат бессмысленным взглядом, всем своим видом показывая, что прятать им нечего.

Как хорошо, что Федор для этой поездки запряг лошадей в старые, облупившиеся сани, неказистые, но крепкие. Ими давно уже не пользовались, и солдаты не позарились на эту рухлядь. Зато внимание солдат привлекли великолепные лошади, и они со смехом выпрягли вороных, которыми так гордился Константин, оставив лишь коренника. На нем и добрались до въезда в Царское Село. Против обыкновения, у шлагбаума не стоял разъезд лейб-казаков и не видно было часовых-гвардейцев. Их сменили подозрительного вида армейцы в потрепанных шинелях.

— Кто такие? — грубо крикнул один из них.

Зоя испугалась, Федор начал было плести свою небылицу, но в эту минуту Евгения Петровна стала в санях и подняла Зою.

— Я — графиня Юсупова, родственница государя императора! Хотите убить меня — убивайте! — Сейчас, лишившись и сына, и внука, она не боялась смерти. Но поднять руку на Зою мятежники смогли бы, лишь перешагнув через ее труп, а перед этим она застрелила бы стольких, скольких успела. Зоя не знала, что в муфте бабушки лежит маленький револьвер с перламутровой ручкой и что она не задумываясь пустит его в ход.

— Нет больше никакого государя императора, — с угрозой сказал солдат, и красная повязка у него на рукаве вдруг показалась Зое особенно зловещей. Что означают эти слова? Неужели они убили дядю Ники? Не прошло и нескольких часов, а от их прежней жизни осталось только пепелище… Но неужели царь разделил участь Константина и Николая?

— Я приехала к Александре Федоровне, я хочу видеть ее и детей, — с той же властной интонацией, так противоречившей ее скромному облику, продолжала бабушка, не отводя глаз.

«Неужели и тетю Алике убили?» — думала в ужасе Зоя, оцепенев.

Повисла пауза, казавшаяся бесконечной: солдат, оценивающе разглядывавший их, вдруг отступил, бросив через плечо своим:

— Пропустите. Пусть едут. А ты, старуха, запомни: царя больше нет. Час назад, в Пскове, он отрекся от престола. Мы теперь живем в новой, свободной России.

Он шагнул в сторону, Федор стегнул лошадь. «Новая Россия… конец всему прежнему… какие ужасающие потрясения ждут нашу страну» — эти мысли проносились в голове бледной как полотно графини.

— Бабушка, неужто это правда? Неужели дядя Ники?..

— Алике нам сейчас все расскажет.

У подъезда Александровского дворца было на удивление безлюдно — исчезли даже неизменные часовые.

И вокруг не было ни души. Лишь после того, как Федор громко постучал в массивную дверь, появились перепуганные слуги. Юсуповых впустили. Внизу, в вестибюле, было так же пусто, как и снаружи.

— Да куда же все подевались?! — воскликнула графиня.

— Ее величество наверху, с детьми, — вытирая слезы рукавом, ответила женщина из числа дворцовой прислуги.

— А государь? — Зеленые глаза графини, казалось, прожигали ее насквозь.

— Вы разве ничего не слыхали? — продолжая плакать, спросила женщина.

Сердце Зои замерло. «Господи, только не это…»

— Говорят, он отрекся в пользу брата, Михаила Александровича. Так нам сказали час назад какие-то солдаты. Но ее величество не верит…

— Но он жив? — Евгения Петровна перевела дух.

— Мы надеемся, что да.

— Слава богу. — Евгения Петровна оправила юбки, бросила колючий взгляд в сторону внучки. — Скажи Федору: пусть вносит вещи. — Ей совсем не хотелось, чтобы мятежники нащупали зашитые в подкладку драгоценности. И когда кучер внес баулы, приказала горничной проводить ее к царице.

— Я знаю дорогу, бабушка, пойдемте. — И Зоя медленно пошла по хорошо знакомым ей лестницам и переходам — всего несколько дней назад они с Мари пробегали по ним.

Александровский дворец казался вымершим. Зоя постучала в дверь Маши, но оттуда не доносилось ни звука. Она не знала, что великую княжну перевели в одну из комнат на половине императрицы, где за тяжело больной девочкой ухаживали сестры и Анна Вырубова. Так они шли по длинному коридору, пока не услышали наконец голоса. Зоя постучала, и дверь медленно открылась. На пороге возникла высокая тонкая фигура императрицы. В комнате были Анастасия и Мария. Увидев подругу, она заплакала.

Зоя, не находя слов, бросилась к ней и крепко ее обняла.

— Боже, Евгения Петровна! Какими судьбами? Что случилось?

При всей своей выдержке старая графиня не смогла справиться с волнением, когда обняла эту высокую, необыкновенно изящную женщину, казавшуюся смертельно измученной. Серые глаза царицы смотрели с неизбывной грустью.

— Мы приехали помочь вам, Алике. И дольше оставаться в Петрограде было нельзя. Сегодня утром наш дом был предан огню. Мы едва спаслись.

— Это невозможно… — Потрясенная императрица медленно опустилась на стул. — А Константин?