Зодчий

Зодчий медленно побрел к дому. Меджнун-девана молча шел следом за ним до самой калитки, и, когда зодчий скрылся во дворе, юродивый так же медленно вернулся к Мусалло. Он не мог прийти в себя от удивления. Он-то считал, что он единственный в этом мире юродивый. Неужто появился еще один? Ведь на свете был лишь один Искандер, лишь один Тимур. Знал он также, что был один лишь Дарий, один бог, и он — единственный Меджнун-девана! А теперь оказывается, их двое… Как же так?

На следующий день он обошел все ряды Кандахарского базара, но вчерашнего юродивого нигде не обнаружил…

Глава XXIII Изгнание

Наконец на рассвете к дому зодчего Наджмеддина Бухари подкатили три арбы. Арбы были новые, оси щедро смазаны маслом, и по тому, как погромыхивали они по мощеным улицам, нетрудно было догадаться, что арбы тщательно и аккуратно подготовлены для дальнего пути. Две из них открытые, предназначенные для груза, одна с навесом, для седоков. Арбакешей был тот самый широкоплечий малый средних лет, которому посулили такие деньги, что он мог купить на них еще три арбы. Однако, услыхав предложенную ему сумму, он только усмехнулся в ответ. Хотя он и вышел в путь вместе с большим караваном, они по желанию могли в любую минуту изменить маршрут, устроить привал, либо отстать, либо вообще отделиться. На третью открытую арбу погрузили поклажу, одежду и утварь. Однако две трети заняло имущество самого зодчего; книги, измерительные приборы, лопата, кетмени, другими словами, верные орудия его труда. В первую крытую арбу сел зодчий с семьей, на второй и на третьей вместе с поклажей должны были разместиться Зульфикар, Заврак и Гаввас.

Бадия снова оделась юношей: нацепила те же сапоги брата, но за голенище она засунула теперь уж не один, а два небольших кинжала. На голову поверх косынки намотала чалму. Бадия до мелочей продумала все — необходимо любой ценой уберечься и уберечь родителей и друзей «от неожиданных бед и напастей». Девушка заранее припасла лекарства, яды, снотворные средства, даже мази от укусов ядовитых змей и те не забыла прихватить с собой. То обстоятельство, что Бадия снова нарядилась юношей, беспокоило равно и Зульфикара и Заврака. Им все время чудилось, будто драма, что разыгралась на празднестве, может снова повториться, и они даже припомнили старинную поговорку: «Собралась девица на охоту, а беда собралась за ней». Лишь бы опять не повторился этот ужас. Как только мургабский арбакеш занялся погрузкой, Бадия тайком вручила Зульфикару скатерку, куда она завернула две сабли в ножнах — одну для самого Зульфикара и вторую для Заврака. А Гаввасу она приготовила топор и нож. Зульфикар и Заврак без слов подчинились всем ее распоряжениям. Увидев Бадию в наряде юноши, соседи ничуть не удивились, — они уже привыкли к ее причудам, да и связываться с ней не желали. Бадию трудно было переспорить, и уже совсем немыслимо было посмеяться над ней или, не дай бог, поддразнить. Хоть и добра, хоть и щедра и приветлива, хоть и готова прийти на помощь в любую минуту, а тем более в беде, но уж если вывести ее из терпения, она, чего доброго, разгневается, и тогда только держись — это-то хорошо знали все ее близкие и соседи, и никто не рискнул бы понапрасну обидеть ее хмурым взглядом.

Что бы ни делала Бадия, за что бы она ни бралась, все получалось так естественно и непринужденно, что многие подружки завидовали ей, хотя и тщательно скрывали это. Они-то отлично знали, что не каждому джигиту под силу приручить эту вольную пташку. Саблю брата в красных ножнах, ту самую, с которой он не расставался во время Ферганского похода, Бадия повесила на видном месте в арбе, на гвоздик, вбитый в навес. Шутить сейчас с Бадией, «вооруженной с головы до ног», было просто опасно, так как она ни на минуту не сомневалась, что на них устроят нападение, и всерьез готовилась отразить его. Зульфикар и Заврак относились ко всем ее хлопотам, пожалуй, даже слишком легкомысленно, но, зная, что своенравная Бадия не потерпит возражений, безмолвно подчинялись. Они не знали тогда, что знала Бадия о человеке, подосланном царевичем, о том дервише, который шепнул на ухо отцу предостерегающие слова Байсункура-мирзы. Дервиш предупредил зодчего, что на некотором расстоянии от них, под предлогом «охоты на джейранов», будут неотступно следовать с десяток вооруженных человек. В руках у них будут луки, а головы обмотаны чалмами. Это нукеры, люди Байсункура, и они будут сопровождать путников от Майманы до Шибиргана. Предупредил он также, чтобы этих людей не опасались, но и ни в коем случае не вступали с ними в разговоры. Бадия знала также, что Байсункур не советовал ехать через Мургаб, Пули Сангин, Чарджоу и Фараб; хотя это была самая близкая дорога на Бухару, зато и самая опасная. Дорога же через Майману, Андхуд и Киз-кудук отнимала на неделю больше времени, но была менее опасной.