ЗоБоты

Получается убедительно. Алёна и ПАТ вразнобой кивают.

Юнош опускает ружьё, передаёт его мелкому ПАТу, подходит ко мне и протягивает руку:

— Павел.

— Михаил Александрович, — пожимаю руку, озираюсь и со смешком предлагаю. — Пусть эти твои покажутся. Всё равно я их чую — резиной за версту несёт.

Паша раздражённо тянет носом воздух и рявкает в окружающую нас темноту:

— Сказал же — по домам сидеть! Чего припёрлись?!

Темнота на мгновение замирает, а потом вспыхивает множеством разноцветных огней, неоновых лент, цепочек диодов, фотоэлементами всевозможных форм и размеров… Я, Паша, Алёна, ПАТы, фонарь, буханка — мы все оказываемся в широком плотном кольце, будто из спутанных новогодних гирлянд. Роботы — высокие, низкие и совсем коротыши, в одежде и без, матово-белые, синие, стальные, жёлтые, розовые, как феи с крылышками, в орнаментах, раскрашенные яркими мелками и блёсткам — целое роботянское племя. Сколько их? Сотня? Две?.. Миленько — около двух сотен разумных существ (которые любят упаковывать человеков в коробочки) стоят, смотрят на меня, шебуршат, лампочками перемаргиваются, хихикают — общаются, угу. Кости мне перемывают. Пока что метафорически, но… хорошо, что я не особо впечатлительный, а то вместе с коленом пришлось бы ещё и инфарктик лечить.

Смотрю на сердитого Пашу, констатирую:

— Да ты у нас прям вождь краснокожих. Чингачгук, бля, Большой Змей.

Паша неприветливо бурчит:

— Будем считать, что ты у нас в гостях. Надеюсь, будешь вести себя соответственно по отношению к людям и роботам, иначе…

Алёна вздыхает и сглаживает диалог:

— Людей у нас пока мало, да, напряжёнка, но когда-нибудь… когда-нибудь… эм-м-м, пойдём, нужно осмотреть твоё колено.

Она щёлкает маленьким фонариком, ведёт меня через мерцающее роботянское сообщество, по деревянному настилу, мимо высоких сосен, по узкому переулку, вдоль каменных изгородей… по пути я оглядываюсь — сзади снова полнейшая темнота, даже одинокий фонарь больше не светит, но слышатся шаги и тихое пиликанье — один из ПАТов неторопливо идёт за нами. Это хорошо. Это правильно. Ковыляю, принюхиваюсь, щурюсь.

Алёна приводит меня к большому, двухэтажному дому. Примечаю табличку — «Фельдшерско-акушерский пункт». Ага. Всё-таки медик.

Входная дверь не заперта, мы просто заходим. Алёна включает свет.

Небольшая приёмная, узкий коридор с белыми дверями, яркие половички, ставни, плотные рулонные шторы, жирный серый кот и маленькая белая роботакса на тонких ножках — для внутреннего наблюдения самое оно.

Алёна развивает бурную деятельность — заталкивает меня в один из кабинетов, закрывает дверь, отбирает сумку и ботинки, куртку с ТТ убирает в шкаф, укладывает меня на кушетку, убегает за ширму, возвращается вкусно пахнущая чем-то спиртосодержащим, в халате и перчатках, задирает мне штанину, трогает колено, осматривает, надавливает, гладит, щупает, притаскивает аппаратик с экранчиком, мажет сустав гелем, снова гладит, щупает, надавливает, натирает какой-то мазью, заматывает эластичным бинтом, сосредоточенно кивает, одним движением снимает перчатки…

Почти не больно, даже приятно, тихо и тепло, но спать не хочется. Хочется наблюдать, анализировать, трепаться, ёрничать, быть смешным и добреньким. Приподнимаюсь, сажусь, вытягивая ногу, проникновенно смотрю на Алёну Сергеевну снизу вверх, целую ей ручку, томно мурлычу:

— Алё-о-он…

— Спирта не дам! — как по живому отрезает она и с суровым видом уходит за ширму.

Тягостно вздыхаю. Сообщаю в сторону ширмы:

— Два года сегодня. Помянем?

Алёна молчит, но недолго — шуршит чем-то, бряцает, выходит уже с полной мензуркой и двумя чашками, суёт мне одну, разливает по чуть-чуть, говорит:

— Родителей давно нет. Муж… объелся груш ещё до всего этого, — она быстро опрокидывает свою порцию и сипло спрашивает: — А ты? Тебе есть кого?

— Ага, — киваю, — одного смешного шкета — бармена Сёмку.

Замахиваем ещё по одной, пустая тара отправляется на стол. Порозовевшая Алёна садится рядом. За дверью скребутся жирный кот и роботакса — нервничают, что хозяйка наедине со мной. Мне тепло, уютно и не больно. Поживу ещё.

Алёна чего-то там опять себе в голове надумывает, кладёт подбородок мне на плечо, делает жалобную мордочку и тянет:

— Ми-и-иш…

Начина-а-ается. Подъём с переворотом.

— Миш, — Алёна покусывает губу. — Ты… у нас много роботов, да, но мы живём вместе, понимаешь? Сотрудничаем, заботимся, выручаем друг друга…

— Нет, — смотрю на неё. — Нет никаких «друг» и «друга», курочка моя. Их уже перемкнуло однажды. Вот тогда роботы как раз и сработали очень дружно, слаженно. Видимо, был приказ Сервера, обязательный к исполнению алгоритм. Будет ли ещё один, подобный? Перемкнёт ли их снова? Понятия не имею. Вы все здесь, как на пороховой бочке.

Горько усмехнувшись, Алёна придвигается ещё ближе ко мне и шепчет горячо, отчаянно: