Знойные ветры юга ч.2

Князь повелительно уставил палец на дверь, и владыка Григорий ушел, полный достоинства. Задача была архисложная, и от нее до ереси был один шаг. Хотя нет, еще меньше… Сама постановка вопроса была кощунственной. Вера в Бога ставилась ниже, чем служение светской власти. Хотя и это Григорий прекрасно понимал. Он, будучи рядовым монахом в Бургундии, не видел Бога в стенах своего монастыря. А вот жадность, пьянство и прочие пороки били там ключом. Редкие подвижники, такие как святая Радегунда и Григорий Турский, общую картину изменить не могли. На епископские кафедры в Галлии частенько попадали откровенные развратники, садисты и бандиты, не гнушавшиеся пытками отнимать достояние у богатых горожан. Архиепископом Парижа как-то пытались выбрать сирийского купца, не служившего церкви ни дня. А сколько убийств бывало в святых стенах? Покойный папа Григорий Великий попытался навести хоть какой-то порядок, но он давно умер, а нынешний епископ Рима Гонорий не стоил и его мизинца. Он еще и еретиком был, ко всему прочему, поддержав постулат о единой божественной энергии, который разрывал земли Империи на куски. В общем и целом, братиславский владыка был реалистом, и задачу, скрепя сердце, принял к исполнению. Тем более, что собственных земельных угодий у церкви не было, а значит, не было и ресурса противостоять самому князю. Да и богатые прихожане пока еще массово не умирали, завещая свои богатства церкви. Они были не стары и полны сил. Григорий прекрасно понимал, что без поддержки великого князя вся его епархия рухнет в один момент, словно шалаш из веток под напором урагана.

Владыка рассеянно кивнул двум профессорам из университета, которые робко стояли перед дверью, прижимая к груди объемистую кипу листов. Леонтий и Ницетий раскланялись с епископом и, подчиняясь кивку стражника, вошли в покои князя. Вечерний полумрак разгоняла керосиновая лампа на столе государя, немыслимая роскошь пока еще. Уж больно дорого стоила нефть, которую привозили издалека в дубовых бочонках. В углу покоев трещал камин, любимая княжеская забава, пожиравшая впустую кучу дров. Даже местные богатеи, охотно перенимавшие всякие новшества, что шли из дворца, не спешили класть себе такую чудную печь. Потому как баловство и грязь в доме!

— Излагайте! — кивнул князь. — Только быстро и по делу!

Он только что вернулся из Гамбурга, и дел было по горло. День его был расписан по минутам.

— Да…, - замялись ученые. — Мы поручение ваше исполнили со всем тщанием, ваша светлость. Про Тайный приказ которое… Вот!

Леонтий положил на стол стопу листов.

— Вы же не думаете, что я все это читать буду? — поднял бровь князь. Но первый лист взял в руку и пробежал глазами. — Ной? Авраам? Моисей? Вы спятили, почтенные?

— Так положено все научные сочинения начинать, государь, — развели руками ученые. — От сотворения мира господом нашим… Любой труд возьмите. Традиция…

— Ладно, — сдался князь. — Где тут суть вашего предложения?

— На последней странице, — понурились ученые. Они скорее разозлили князя, чем восхитили фундаментальностью своего труда.

— Ах, вот как? — выпучил глаза Самослав, прочитав написанное, и глубоко задумался. — Сговорились вы все, что ли… Можете идти, почтенные! Я обдумаю все, что вы написали.

Ученые ушли, а князь повернулся к камину, бездумно глядя на пляшущие языки огня. Это было больно, очень больно. Конечно, женщинам свойственно желать лучшего своим детям, но поступать так… Несмотря ни на что, Марию он любил и был уверен, что она тоже любит его. Любит так, как присуще знатной женщине, для которой рациональная необходимость и материнский инстинкт стоят куда выше, чем чувства. А ведь с ее точки зрения, она и не делает ничего плохого. Она же верна ему! Она просто борется за будущее для своего сына. Все так, как принято в это поганое время. И она тоже человек своего времени, а не тургеневская девушка, чей образ он сам себе нарисовал, тщательно отбрасывая в сторону все, что не ложилось в этот шаблон. Разве не его вина в том, что он допустил ошибку?

— А чего ты хотел, дурак, когда брал вторую жену? — спросил он сам себя.

Наивно было думать, что дочь бургундского сенатора смирится с участью статиста, едва заметного в тени живой богини. Еще более наивной была надежда, что она примет первородство мальчишки, рожденного от бывшей служанки, приживалки в доме родного отца? Конечно же, все это слишком нелепо, чтобы быть правдой. А настоящая правда вылезла наружу самым гнусным образом. Мария была гораздо умнее и хитрее Людмилы, а теперь вот выяснилось, что она хитрее его самого… Точнее, работает куда тоньше, планируя результаты своих действий на годы вперед. Хорошо, что путь из Гамбурга занял столько времени, иначе князь мог бы сделать то, о чем потом сильно пожалеет. У него было время подумать, а потому желание утопить эту коварную суку в проруби сначала сменилось на желание сослать ее в Дакию, в единственный имеющийся в Словении монастырь, а потом и это желание пропало, оставив после себя лишь обиду и глухую злость.