Знойные дни в Заполярье

— Правда? — Скотт так разволновался, что чуть не выпрыгнул из кресла.

— Что будет с нашим багажом? — Эбби не хотелось быть навязчивой, но и допустить, чтобы с ней обращались подобным образом, она не могла. Может, кому-то это было бы неважно, но она бы предпочла приехать в Хард-Лак, имея хоть что-то, кроме той одежды, что была на ней.

Сойер даже не потрудился ответить. Вместо этого он включил двигатели, дружелюбно беседуя с диспетчером. Вообще создавалось впечатление, что он со всеми, кроме нее, разговаривает вполне дружелюбно. Прежде чем Эбби успела снова запротестовать, самолет стал выруливать к взлетной полосе.

И вот они уже в воздухе. Из-за грохота двигателей Эбби не слышала ничего, кроме биения собственного сердца. Она никогда не летала на таком маленьком самолете, поэтому закрыла глаза и крепко вцепилась в подлокотники, пока их бросало из стороны в сторону на пути к ясному синему небу.

— Ура! — закричал Скотт. — Вот здорово! Эбби не разделяла его восторга. Ее желудок сжался, когда самолет внезапно лег на одно крыло. Она вцепилась руками в сиденье.

— Господи! Да неужели нельзя лететь ровно? Все еще разговаривая с землей, Сойер взглянул на нее и ухмыльнулся.

— Расслабьтесь, — сказал он. — Я не попадал в аварии уже два или три месяца.

— То есть нет никаких причин беспокоиться, — прокричала Эбби, стараясь быть услышанной сквозь рев двигателей. Она посмотрела назад, не испугались ли Скотт и Сьюзен. Ничуть не бывало — совсем даже наоборот. Дети улыбнулись ей, возбужденные своим первым полетом на таком маленьком самолете. Она-то предпочла бы самолет, который ведет большая команда.

Что там внизу, она не разглядела. Не до того было. Да и в предыдущем полете тоже: они все время летели в облаках. Летчик сказал им, что Маккинли, высочайшая вершина в Северной Америке, видна сверху очень недолго. Он даже пошутил, что, может, на самом деле ее и вовсе нет.

Она посмотрела на Сойера. На ее взгляд, он слишком легкомысленно относится к правилам безопасности. Теперь он вытащил черную папку, засунутую между их сиденьями, и начал что-то писать. Эбби уставилась на него в недоумении. Он полностью погрузился в свою работу.

На щитке начала настойчиво мигать лампочка. Сойер не поднимал глаз. Эбби ничего не знала о маленьких самолетах, но и она могла сообразить, что без причины лампочка мигать не будет. Должно быть, они теряют горючее, или масло, или высоту, или что-нибудь еще. Она не могла больше этого вынести и, схватив Сойера за руку, указала на лампочку.

— Да? — Он смотрел на нее непонимающе. Ей не хотелось кричать, чтобы не испугать детей, поэтому она наклонила голову как можно ближе к нему и проговорила как можно спокойнее:

— Что-то не в порядке. Лампочка мигает.

— Да, я вижу. — И Сойер снова стал писать.

— Вы что, не собираетесь ничего предпринять?

— Через несколько минут.

— Я бы предпочла, чтобы вы занялись этим сейчас.

— Вам не о чем беспокоиться, миссис Сазерленд… Эбби, — сказал он. Вокруг его глаз собрались морщинки, казалось, его забавляют ее страхи. — Это означает, что включился автопилот.

Эбби почувствовала себя круглой дурой. Скрестив руки, она стала глядеть в иллюминатор.

Сойер дотронулся до ее плеча.

— И не волнуйтесь из-за багажа. Я договорился, его переправят сегодня вечером.

Он мог бы сказать это и раньше, а не заставлять ее волноваться.

— Спасибо. Он кивнул.

— Что это? — закричал Скотт сзади. Эбби посмотрела вниз и заметила на земле сверкающую полоску серебра, конца которой не было видно.

— Это нефтепровод Аляски, — объяснил Сойер Скотту.

Из книг, которые Эбби прочла об Аляске, она знала, что нефтепровод тянется восемьсот миль через горы, реки и тундру до самого северного незамерзающего порта в Северной Америке.

Вскоре Эбби почувствовала, что самолет снижается. Она стала вглядываться в пейзаж, стараясь узнать Хард-Лак, пытаясь представить себе место, которое должно стать ее домом. Показался ряд домишек, стоящих по краям незаасфальтированной улицы, В стороне от них было еще несколько строений. Она попыталась сосчитать дома и дошла до двадцати, прежде чем самолет развернулся, идя на посадку.

Когда они совсем снизились, Эбби увидела, что взлетная полоса даже не забетонирована. Они садились на что-то, похожее на широкую дорогу, засыпанную гравием. Она задержала дыхание и вся сжалась, уверенная, что приземление будет неприятным. К ее удивлению, посадка была такой же мягкой, как и у нормального самолета, на нормальном аэродроме.

Сойер сбросил скорость и начал подруливать к домику на колесах в дальнем конце поля. Эбби всматривалась, пытаясь что-нибудь разглядеть через маленький боковой иллюминатор. Она улыбнулась, когда узнала телефонную будку. Слава Богу, значит, из самого центра Арктики, с края земли, можно позвонить родителям.

Из домика выскочил плотный мужчина, похожий на лесоруба. На минуту Эбби потеряла его из виду, затем услышала, что люк самолета открывается.

— Привет! — прокричал он, просовывая внутрь голову и плечи. — Добро пожаловать в Хард-Лак. Я — Джон Хендерсон.