Знать и помнить [Диалог историка с читателем]

Советская власть была вынуждена применять репрессивные меры, забирать продовольствие у кулаков и отдавать рабочим и Красной Армии. Очень много погибло коммунистов и беспартийных активистов от рук белобандитов и кулаков. Много было поджогов колхозных и совхозных хозяйств, диверсий на производстве. Борьба за социализм, разъяснение строительства новой жизни длились с 1930 по 1937 год. Но от агитации мало пользы было. Тогда было решено репрессировать всех тех, кто стоит на пути и вредит нашему молодому социалистическому обществу.

После репрессий мы как снова родились на божий свет. Тихо было, спокойно, в магазинах продовольственных товаров было множество, дешевые — до самого начала войны. Партийная дисциплина автоматически переносилась на то производство, где коммунисты и первичные партийные организации работают. Вот почему везде и всюду был порядок.

Возьмем железнодорожный транспорт: по движению товарных поездов можно было сверять часы, не говоря о пассажирских. Работники служб считались полувоенными, а дисциплина была военная.

Сталина обвиняют в строгости. Позвольте, а каким прикажете быть государственному деятелю?..

26 мая 1987 г.

П. Анатольев, историк, г. Москва. Победителей не судят

Качества полководца, да и вообще политического деятеля оцениваются не выигрышем отдельных сражений (ошибки были и во времена Ленина — вспомним провал польской кампании в 1920 году, например), а победой в войне. Наполеон проиграл несколько решающих сражений, довел Францию до гибели, а его — и, видимо, заслуженно — считают все-таки великим полководцем. Следует более научно, объективно писать обо всех событиях в жизни нашей Родины.

27 мая 1987 г.

А. Л. Тинин, г. Москва. Нужна совокупность фактов

Нужны не отдельные, пусть хоть и убийственные, факты, а вся их совокупность. Раскладывая И. В. Сталина за его «ошибки, просчеты, нарушения» и прочие прегрешения, комментатор не отвечает, по сути, на главное: были ли эти прегрешения необходимым этапом, или это было только присущее ему, не повторенное впоследствии другими? А если это повторено, то нет ли закономерности? Кстати, если внимательно вчитаться в известное и уже забытое постановление от 30 июня 1956 года, о чем молодые, да уже и 40-летние вряд ли знают, то там речь шла о «явлении», на что и делался упор. Потом стало удобным все свести к личности, о чем бурно заговорили на рубеже 50―60-х годов. А чего достигли? Нигилизма и неверия! Спохватились, да поздно!..

О жертвах и репрессиях 1937―1939 годов. Если быть объективным, то они в известной мере последствия более ранних событий — внутрипартийной борьбы 20 — начала 30-х годов. Уже в то время некоторые военные не ввязывались в борьбу — держали молчаливый нейтралитет. А молчаливая середина всегда могла качнуться в любую сторону… Все ли они справились бы в новых условиях войны, даже если были выдающимися теоретиками? Была ли эта репрессированная вершина едина, сплочена? Нет! Между ними была оживленная полемика, да вдобавок сказывался свободолюбивый дух времени гражданской войны, были и ослушания, несмотря на пламенные речи и статьи. То есть все было далеко не однозначно… Могла ли в условиях надвигавшейся угрозы войны проводиться не жесткая, а кисельная линия? Как бывший военный, тов. Самсонов знает, что, если принятому решению противодействует хоть малейшее сопротивление, его ломают всеми доступными, а в особых случаях и диктаторскими методами. Разумеется, в каждом большом деле бывают издержки, были они и тогда…

27 мая 1987 г.

С. И. Бубнов, военный пенсионер, 62 года, г. Чехов Московской обл. Ускорьте восстановление истины

Мне кажется, Ваша точка зрения на причины наших поражений в первоначальный период Великой Отечественной войны наиболее объективна. Хотелось бы узнать Ваше мнение по некоторым вопросам, касающимся этих причин.

Стоило ли тов. Ворошилову возглавлять переговоры с англичанами и французами о создании коалиции против фашистской Германии в 1938―1939 годах? Дело в том, что личный авторитет политического и государственного деятеля зачастую имеет огромное значение в ходе переговоров. Я понимаю, что в данном случае тов. Ворошилов выполнял указания ЦК нашей партии, но все же он как политическая фигура у англичан, например, авторитетом не пользовался. У. Черчилль в своих мемуарах дает оценку всем политическим и государственным деятелям СССР периода войны и называет тов. Ворошилова «партийным мальчиком». Разумеется, мнение этого господина полностью принимать на веру нам нельзя, но в английских кругах того времени оно было решающим.