Знать и помнить [Диалог историка с читателем]

Мы и сейчас должны вести пропаганду, что сдача в плен — позор! Иначе нельзя. Сдача в плен — преступление. Статья 264 УК РСФСР гласит: «Добровольная сдача в плен по трусости или малодушию наказывается смертной казнью или лишением свободы сроком на пятнадцать лет». В разъяснении к статье сказано:

«1. Ничто, в том числе и угроза смерти, не должно заставить… сдаться в плен. 2. Насильственный захват в плен военнослужащего, лишенного возможности оказать сопротивление противнику (например, вследствие тяжелого ранения, контузии и т. п.), не образует состава преступления». Да, закон и сейчас утверждает: прими смерть, но в плен не сдавайся. Жаль, что тов. Самсонов проповедует иное.

Мы росли с болью и муками, путь наш не был устлан розами. Когда я пошел в школу, шла к концу коллективизация. Было сопротивление кулачья. Сиял для нас Павлик Морозов. А на последней обложке тетрадей, где был рисунок «У лукоморья дуб зеленый», в ветвях дуба мы находили слова: «Долой СССР». Такие же слова, помнится, были и в численниках. Поэтому нам понятен был клич Горького: «Если враг не сдается, его уничтожают»…

Нужно учитывать, что офицерский корпус НКВД (МГБ) начал комплектоваться людьми с высшим юридическим образованием лишь где-то в середине 50-х годов. До этого в основном были практики с семилетним образованием. Обвинив Сталина в разработке неверной теории о нарастании сопротивления классовых врагов по мере продвижения к социализму, мы поставили телегу впереди лошади. Эту теорию он обосновал на статистических данных органов прокуратуры и НКВД. Такая была жизнь. Да, наш путь был порой горек. Я помню газетные, плакатные «ежовые рукавицы», а затем разъяснение, что были перегибы. Когда говорят о гибели в 1937―1938 годах ни в чем не повинных военачальников, партийных работников, интеллигенции, то почему-то умалчивают о простых рабочих и крестьянах. Их, наверное, погибло не меньше. Эти репрессии носили не избирательный характер. Между прочим, просматривается трагизм с такой стороны: за хозяйственное преступление директора предприятия могли привлечь к уголовной ответственности лишь с согласия министра, члена КПСС — с согласия партийного органа. А вот если на директора донесли, то за «антисоветскую пропаганду и агитацию» сажали в тюрьму без всякого согласования.

И еще один самокритичный момент. В бытность начальником милиции однажды по просьбе следователя я подписал отношение в соседний ГК КПСС с просьбой дать согласие на привлечение члена КПСС к уголовной ответственности по подозрению в хищении. Следователь поехал и тут же получил согласие. Затем направился к прокурору просить санкцию на арест. Получил обоснованный отказ. Выходит, секретарь ГК КПСС не вникал в суть «доказательств»?.. Не здесь ли кроется корень ошибок и злоупотреблений? Решения принимались скоропалительные, ни сил, ни времени на обстоятельный и тщательный разбор не было…

4 апреля 1987 г.

А. Э. Земс, инженер-проектировщик, лауреат премии Совета Министров СССР за 1985 год, 49 лет, г. Алма-Ата. Безобидна ли ностальгия по культу?

Дикая вспышка национализма в нашем городе (в декабре 1986 года), когда тысячные толпы казахской молодежи размахивали плакатами «Каждый народ имеет право на своего вождя!», заставляет по-иному взглянуть на тлеющий уже несколько десятилетий культ Сталина, особенно среди части кавказского и среднеазиатского населения нашей страны. Десятки раз в день — за стеклами частных автомашин, в сапожных мастерских, в закусочных, в кабинах водителей государственного транспорта и других местах — вы встретите портреты Сталина. О том, что Сталина «оклеветали», на Кавказе вам обязательно сообщат и при неофициальном общении, и даже на служебных приемах. Несогласие с такой точкой зрения воспринимается как кровная обида. За всем этим идолопоклонством — далеко не безобидная ностальгия по прежним временам. Культ Сталина используется в качестве иконы и для разжигания националистических настроений, и для фрондирования «оппозиционностью» официальному мнению. Способствовали такому положению недостаточная последовательность и половинчатость решений по развенчанию культа Сталина в 1956 и 1961 годах, а также фактическая запретность этой темы в 1967―1984 годах.