Знать и помнить [Диалог историка с читателем]

Г. К. Жуков даже не сделал то, что сделал адмирал Кузнецов, который вечером 21 июня объявил флотам готовность № 1 и приказал открывать огонь безо всякого предупреждения, если появится противник.[36] А войска на границе все ждали указаний: стрелять или не стрелять. Генеральный штаб, как известно, в течение первых суток войны дал три совершенно противоположные директивы. И последняя — «перейти в наступление и отбросить врага за границу» — говорила о том, что Генштаб не знал ни о положении противника, ни о положении своих войск на границе, далек был от реальной ситуации и потерял управление войсками (как бы ни пытался генерал Штеменко доказать обратное в своей книге).

Да, три дня могли изменить ход всей войны. Может быть, на ЭВМ будущих поколений, введя в них все возможные в те дни варианты (если сохранились архивы), «проиграют» несовершившиеся события. Если бы были использованы хотя бы эти три дня, немцы дальше линии Нарва — Псков — Витебск — Орша — Днепр не продвинулись бы. И не было бы столько погибших, мук и страданий народа, долгих четырех лет войны. Так что если подходить к рассмотрению и оценке событий тех дней с позиций «нового мышления», то И. В. Сталина нужно было бы судить после войны как преступника. А мы сотворили себе кумира…

21 марта 1987 г.

А. С. Титов, подполковник-инженер в отставке, инвалид войны, ветеран труда, г. Бобруйск. Война не была внезапной

Перед войной я служил в Забайкальском военном округе. В конце 1940 года мы отрабатывали вопросы погрузки танков на железнодорожные платформы. В японских газетах появилось сообщение о том, что части Красной Армии перебрасываются с Дальнего Востока на Запад. Опровержение ТАСС сообщало, что это не соответствует действительности. А в действительности нам доставили фанеры в достаточном количестве, и мы на каждый танк и другую боевую технику делали фанерные ящики без днища и крыши. При погрузке танков на платформы мы закрепляли танки, ставили фанерные ящики, накрывали танковым брезентом, и получался на платформе большой прямоугольник. Так мы тренировались всю зиму и часть весны 1941 года. В конце апреля всех офицеров собрали в Доме Красной Армии. Перед нами выступил командир 17-й танковой дивизии полковник Корчагин, который заявил: «Товарищи командиры, мы с вами едем в длительную правительственную командировку, куда и на сколько — я не знаю. Семьи к вам приехать не смогут, адрес ваш будет — полевая почта. Вы не сможете сообщить семьям, где находитесь, так как военная цензура зачеркнет все лишнее. Поэтому, чтобы семьи не волновались и не остались без денег, оставьте им денежные аттестаты».

1 мая мы погрузили танки, все установили и закрепили как положено, эшелон отправился в путь. Так началось наше передвижение на запад. На станции Иркутск нас задержали минут на 30―40, и за это время туда прибыло 9 таких эшелонов. Это двигалась на запад вся 16-я армия. Где-то между станциями Тайшет и Зима наш эшелон остановили для принятия пищи. И откуда только взялись люди, как из-под земли выросли женщины и дети, которые с плачем разыскивали близких и родных. Они причитали: «Родненькие, вы едете на войну!» Даже простые смертные знали, что скоро будет война.

Если речь идет о последних предвоенных днях, то надо спросить с С. К. Тимошенко и Г. К. Жукова, почему они так долго писали директиву войскам и никаких команд западным округам не дали, чего не произошло с ВМФ: Кузнецов предупредил все флоты и флотилии. И почему для западных округов нападение фашистов явилось неожиданностью? Простите меня, за что же тогда Павлов, Кирпонос и другие получали деньги? За княжение и за то, чтобы постоять на трибунах во время наших праздников? Какие им еще нужно было давать указания?

В мае 1942 года под Харьковом немцы окружили почти пять наших армии[37] и основную массу войск бросили на Сталинград и Кавказ. Фактически перед ними не только не было сплошного фронта, но и достаточного количества наших войск на отдельных направлениях. Действовали только 38-я армия генерала Москаленко и отдельные части, которые прибывали из стратегических резервов, чтобы задержать стремительное продвижение фашистских войск на Сталинград и Кавказ. Так что вермахту нечего было «прорывать нашу оборону», как об этом пишет тов. Самсонов. Она была прорвана южнее и севернее Харькова еще в 20-х числах мая.

Видные полководцы гражданской войны — Буденный, Ворошилов, Тимошенко — в Великой Отечественной оказались совершенно беспомощными и бездарными как полководцы и ни одной успешной операции не провели. И совершенная противоположность им — действия Г. К. Жукова и никому не известного до воины Черняховского. Понадобятся еще десятилетия, а возможно, и столетия, чтобы установить достоверность происходивших событий накануне и в период второй мировой войны (как это было с «потемкинскими деревнями», пока Пикуль не докопался до истины).