Знание-сила, 2005 № 02 (932)

Добавлю к этому, что хотя «сырьевая подпитка» позволила Австралии лет за 25 развить вполне современную обрабатывающую промышленность, доля минерального сырья и металлов в структуре австралийского экспорта не только не упала по сравнению с началом 60-х, она выросла* Австралия расширила географию экспорта, ее глинозем и уголь доходят ныне даже до наших дальневосточных портов. И Японию почему-то это встревожило. Драчка по поводу того, куда России следует проложить нефтепровод — к Японскому морю или в Китай, хорошо отражает эту тревогу.

Здесь и зарыта собака. Полуторамиллиардный Китай входит в пору металлоемкого и материалоемкого развития. Китаю нужен почти весь набор сырья, какой может предложить Россия. Практически тот же набор нужен Евросоюзу, который тайком посматривает на Сибирь как на новый фронтир Европы. А тут и США затеяли разговоры о желательности поставок углеводородов с российского Дальнего Востока на американский Дальний Запад. Япония смущена. Нет, она не останется без сырья, его предлагается достаточно, но оно может стоить неприемлемо дорого.

Япония — самая дорогая страна в мире, и резервов снижения себестоимости экспортной продукции у нее все меньше. Быстрый транзитный путь через Сибирь ведет не только в Европу, он ведет к вожделенным месторождениям вдоль Транссиба и БАМа. Да вот беда — надо изображать незаинтересованность.

Налицо три фактора: Япония в масштабах мира продолжает относительно слабеть; Россия (отдельные активисты не в счет) не видит причин передавать острова Японии; возможность японской «тоннельной инициативы» скована психологическим фактором. В Японии есть осторожные лоббистские группы, которые приватно убеждают руководство страны не связывать себя политически в экономическом вопросе. В связи с деликатностью темы они прикрыты вывесками организаций типа «За связь Японии с азиатским материком» и «За вовлечение Сибири в международный грузовой транзит».

За вовлечение Сибири? Почему нет? Они сделают вид, что пекутся о наших интересах, а мы — что поверили в их альтруизм. И будем вместе подстегивать японскую «тоннельную инициативу». Ведь таковую должен проявить более заинтересованный, не так ли? Или же следует пощадить японские чувства, дать японцам возможность согласиться, «так и быть», на небезынтересное предложение? Это вопрос дипломатии. Сахалинским тоннелям можно придать статус международного транспортного проекта — поддержать такое начинание Японии будет психологически легче. Сейчас, когда в мире много неприкаянных денег, есть надежда привлечь их в глобальный проект под государственные гарантии.

Что же до мирного договора, проживем и без него. Декларация 12 декабря 1956 года, прекратившая состояние войны между СССР и Японией, на практике и была мирным договором.

Россия обязана проявить твердость в вопросе об островах не потому, что нас замучило безземелье, и даже не из-за единственного в мире месторождения рения на Итурупе, оцененного в десятки миллиардов долларов (не говоря уже о такой мелочи, как полмиллиона тонн ванадия), а потому, что нельзя открывать ящик Пандоры.

Рассуждения о том, у кого — у России или Японии — и по какому договору XIX века больше юридических прав на Курилы, бессмысленны. Острова были отобраны у Японии на основании другого права — права победителя в наказание за 40 с лишним лет агрессивной политики. Об этом заранее договорились на Ялтинской конференции будущие победители. Они там много о чем договорились, в Ялте были определены послевоенные границы Германии, Польши, Чехословакии, Венгрии, Румынии, Финляндии. На фоне Германии, которая теряла ровно треть (по сравнению с 1914 годом) своей территории в пользу главным образом Польши, Япония отделалась легко: ее договорились лишить всего-то Парасельских, Пескадорских и Курильских островов да попросить с Тайваня и Южного Сахалина. Ялтинские договоренности были затем закреплены в Потсдаме и Сан-Франциско. Японские притязания на Южные Курилы есть не что иное, как попытка пересмотреть итоги Второй мировой войны.

Если утрату островов японцы считают несправедливостью, то внушение ложных надежд вправе посчитать за оскорбление. Проблема островов — больной зуб Японии, и его следует удалить резко, напомнив при этом: у нас с вами есть куда более важный предмет для обсуждения.

Можно ли однозначно ответить на вопрос, что такое Шелковый путь и где его истинное прохождение? Нет, говорят историки, в разные века он шел по-разному. То через Пенджаб и Багдад к Тиру и Антиохии, то через Гоби, Джунгарские ворота, Хорезм и Хазарию к Дунаю, то через Мерв и Парфию к Константинополю. В Валенсии я услышал, что конечным пунктом Шелкового пути долго был именно этот испанский город (тогда под арабским владычеством), почему здесь впервые в Европе и стали выращивать рис и апельсины, делать бумагу и шелк, устраивать фейерверки. В крымском Судаке, показывая крепость, вам поведают, что она была возведена генуэзцами не для чего-нибудь, а для охраны Шелкового пути. Той же цели, скажут вам в Дербенте, служила и тамошняя цитадель.