Знание-сила, 2002 №05 (899)

Шло время. Для него оно было наполнено непрестанным трудом и разнообразными открытиями. В Шеффилде он преподавал социологию третьего мира – развивающихся стран (с особенным вниманием, естественно, к крестьянству). В Хайфе – социологию крестьянских обществ, политическую социологию. Но самым большим открытием для него в то время (1960 – 1970) стала социология знания, тогда это была совершенно новая территория в науке, и он ее осваивал, это пограничье между социологией, философией и историей.

– До сих пор считаю это, быть может. самым интересным из того. что я преподавал. Здесь, в московской школе, я преподавал социологию знания тоже.

В Израиль он вернулся, но с каждым годом все более разочаровывался в нем.

– Я пришел к мнению, что оккупация будет продолжаться, что наша борьба против нее не даст результатов и что характер страны изменится в сторону национализма. В Войне за независимость мы боролись за правое дело, мы хотели свободу для себя, но и для арабов тоже. В Манифесте о независимости говорится, что мы обещаем арабским соседям равные права с Израилем, а дали под зад тяжелым ботинком… Сионизм, когда нужно было бороться за свободу, был позитивным явлением, теперь стал ядом. Мои студенты очень просили меня остаться, но я уехал.

Он уехал в Англию, где его знали и сразу предложили членство в колледже св. Антония, в Оксфорде, – большая честь для ученого. Проработав там год, он получил приглашение на профессорскую должность в Манчестерский университет. Там и остался. Почему? Это университет, который не стесняет свободу, справедливо считая, что твое достижение может добавить ему славу.

Шанин проводил исследования в Иране, Мексике, Индии, Танзании, Венгрии, Польше, России. В 60-е занялся работой над книгой «Россия как развивающаяся страна».

Тогда еще здесь происходили дикие веши. Например, указывали, с кем надо и не надо встречаться. На что ему пришлось ответить: «Вы забываетесь. Я не ваш подданный, я подданный Ее Величества королевы Великобритании и сам выбираю себе друзей». Ему отказали в визе…

Одним из первых в 70-е, кого он «выбрал в друзья», был профессор Виктор Петрович Данилов, крупнейший специалист в крестьяноведении. Им двоим было о чем поговорить, было что сказать друг другу. До сих пор они продолжают работать вместе. Капитальные сборники «Крестьяноведение. Теория. История. Современность. Ученые записки» (есть уже 4 тома) выходят под редакцией Т. Шанина и В. Данилова и в значительной степени закрывают «белое пятно» в изучении крестьянства.

Но это еще не все. Шанин по натуре максималист. И если замахивается, то на невозможное.

Известно, что в советское время многие темы были закрыты, в том числе и тема крестьянства. Для научного анализа у ученых не было информации – объемной, систематической и главное – достоверной. Но она совершенно необходима и, как понятно. не только для науки. И он предпринимает беспрецедентный эксперимент. Десять лет работают исследователи, посланные им в села и деревни различных российских областей с магнитофонами и отработанными методиками, они говорят с людьми – проникают в жизнь крестьянского мира. А крестьянский мир – это нечто многомерное, грандиозное. Он соткан из множества разнородных клеточек-элементов, образующих единое пространство, и чтобы отразить этот мир, понадобилось выделить базовые элементы, из которых он состоит, и медленно, шаг за шагом восходить от простого к сложному. А первой простейшей клеточкой был крестьянский двор, семья… Появилась серия книг, таких как «Великий незнакомец», «Голоса русских крестьян», «Неформальная экономика».

Столь пристальное и кропотливое изучение уже дало свои результаты. Вот-вот появится еще одна книга, Шанин назвал ее «Рефлексивное крестьяноведение» (а в более широком смысле – рефлексивная социология).

Верность самому себе

Итак, произошла перестройка, и чиновники, которые не пускали, исчезли навсегда. Он приехал в Россию.

Чертовски завидное качество! «Отодвинуть» все, что было, – размеренное, устоявшееся, привычное, интересное, приятное, важное (и еще тысяча всего) и, словно в омут, – в другую жизнь, какое там – на другую планету! Но для него его поступки, их последовательность связаны друг с другом, потому что он привязан не к обстоятельствам, а к самому себе, и верен не чему-то, что всегда переменчиво, а себе лично. И в этом смысле верность его безгранична. И окружающим спокойно, знаешь, что ждать от него. Всегда одного и того же – невозможного.

– Я приехал сюда, нашел Заславскую. и мы проговорили, что можно сделать для продвижения молодой российской социологии, а за пловом придумали «летние школы». Можно за один раз забрать 25 человек и 6 недель работать, не переставая!

– Отличная идея! А где взять деньги?

– Я собрал 70 тысяч фунтов.

– Как собрал? Ходил, просил?