Знание-сила, 2002 №05 (899)

Реабилитация инвалидов – здесь нужно мужество, как на войне

Больше года шла война, и он все это время воевал. А потом по законам тогдашнего Израиля получил стипендию за время военных действий и… пошел учиться в Школу социальных работников.

– Захотелось понять, что происходит в этой стране. В программе школы были вещи вполне конкретные – социология арабских нацменьшинств, проблема криминалистики молодежи. Учился быстро и начал работать как социальный работник сначала с криминальной молодежью, потом занимался реабилитацией инвалидов. Я изучал страну с «задней» стороны.

Тогда в Лодзи и во время войны Израиль был мечтой, тем, что мы защищали, то. что хотели создать. Теперь я был поражен. Свою дипломную работу я делал в Иерусалиме в самых бедняцких районах, там было ужасно, но меня задевало, что они даже не знали причину войны, а я считал, что спасаю народ…

И снова это чувство. Не должны сидеть дамочки в кофейнях в мехах (хотя лето) и золоте, если рядом дети умирают от гепатита в грязи и бедности. Он снова взбешен: не за это боролись, не этого хотели! Вступает в молодежную организацию «Молодая гвардия», где снова очень скоро оказывается лидером и… входит в острое противоречие с начальством колледжа. «Социальный работник не может не быть социалистом» – заявляет он с горячностью и уверенностью юности. Дальше – больше: они объединяются с коммунистами. К счастью, у него оказываются с ними сильные расхождения, и его выбрасывают из организации вместе со всей университетской оппозицией. Нет худа без добра. Он серьезно берется за учебу.

– Нов 1956году, во время Суэцкой войны, я вновь нашел себя на фронте, хотя был против войны и говорил, и агитировал, что война несправедлива. К счастью, она длилась всего шесть дней.

А потом он руководит Центром по реабилитации инвалидов и, так как Англия вто время была самой передовой страной в этой области, отправляется туда смотреть, как они это делают, учиться, учить язык. Он работал без отпусков и бюллетеней, ему дали стипендию на девять месяцев. И он отправился в Туманный Альбион.

Тропинка, которая превратилась в магистральный путь

Люди не только не знают, как отзовется их слово, но даже не представляют себе, к чему может привести совершенно конкретная с ясной целью командировка.

– Я отбыл в Англию, это был 1961 год, написал отчет о реабилитации инвалидов, изучил страну; язык, много ездил и очень ее полюбил.

Там я встретил человека из Польши по фамилии Дойчер. Он написал первую умную книгу про Советский Союз – «Сталин» (потом три тома про Троцкого). Необыкновенный ученый, очень крупная фигура в научном мире, а меня поразило то, что его книга не была просто книгой врага СССР или его апологета, она сильно выделялась из всей литературы на эту тему. Мы проговорили целый день. О России. Он буквально «вытряхивал» из меня все, что я знаю, и понятно, почему: он никогда не жил в Советском Союзе. А на прощанье сказал: «Если так случится, что вы когда-нибудь захотите продолжить учебу, сделать докторскую, связанную с темой России, я вас поддержу». Я поблагодарил, думая про себя: вряд ли воспользуюсь его предложением.

Так иной раз начинается магистральная дорога – с маленькой заросшей тропинки или просто с примятой травы. Хотя что-то тогда задевало. Как сильное преувеличение. И очень скоро, неожиданно скоро Шанину предстояло вернуться в Англию, поработав в Израиле всего два года.

Дойчер по заслугам оценил своего собеседника. Острый ум, глубокие и вместе с тем разносторонние знания, мгновенная реакция. Перед ним был яркий, талантливый человек. Да еще к тому же знавший довольно много о России. Как упустить такого? Уже в 1963 году Шанин оказался в Бирмингемском университете (по рекомендации и настоятельной просьбе Дойчера), где начал работу над докторской. А докторская – известно про что.

– Когда меня спросили, над какой темой я хочу работать, я сказал: над темой «Интеллигенция в революции в России», чтобы понять судьбу своей семьи, без этого не понять судьбу этой страны. Мне сказали: тогда ты не будешь объективен, считая объективность лучшей вещью в мире. Я посмеялся и спросил: так что вы хотите, чтобы я занялся корреляцией голубоглазых девушек и числом коров? У них загорелись глаза: десять лет не было работ на тему сельской России!

Так он занялся русским крестьянством, утверждая совершенно серьезно, что его шутки часто имеют свойство обретать реальные очертания. Но о крестьянстве он хорошо помнил рассказы отца, бывшего в студенческие годы (1917) в организации эсеров Петербургского университета. В Иерусалиме, работая и заканчивая университет на вечернем отделении, писал дипломную работу: сравнение китайского и русского крестьянства во времена революций. Какая-то база была, и интерес тоже был. Докторскую он написал[* Неудобный класс. Цикличная мобильность и политическое сознание русского крестьянства. 1910 – 1925 гг».]. Она оказалась капитальным трудом, сразу напечатанным и вошедшим в научный оборот. А Шанин стал одним из основателей крестьяноведения на Западе.