Знамение. Час Икс

Раздавленный, растерянный, испуганный и пристыженный, я продолжал удерживать во второй руке бесполезный теперь пульт от дрона и смотреть на пустой экран его монитора. Будто стоило мне посмотреть во двор, так последствия моего неосторожного поступка немедленно бы обрушились на нас со всей своей безумной силой. Словно игнорируя реальность, я смогу защититься от нее. Как поступают дети, когда по ночам укрываются одеялом с головой. Веря, что тонкая прослойка ткани сможет защитить их от воображаемых ночных монстров.

После оглушительного скрипящего и клокочущего крещендо, наступила тишина. Тишина громкая. Звенящая. Тревожная. Какой бывает раскаленная на плите докрасна сковорода, готовая взорваться яростным шипением, стоит подбросить в нее хоть капельку масла.

И тут послышался второй скрип. В отличии от первого, он казался исходящим из источника намного к нам ближе. По моим ощущениям, откуда-то из нашего дома. Может с этажей прямо под нами.

«Так-так-таак-таак-таак-тааак-тааак-тааааак-тааааак-та-а-а-а-а-а-а-к…» — заклокотало в безветренном воздухе треском старого дизельного двигателя, от чего влажная ладонь супруги сжала мою руку еще сильнее. А после к тарахтению прибавились еще три или четыре скрипа с других сторон. Со стороны дома напротив. И откуда-то от снизу от нас и правее. Соединившись всеми звуками в омерзительную какофонию, будто исполняемую обезумевшими музыкантами оркестра, которые решили обвалить своды театра, неистово терзая и рвя струны и клавиши инструментов. Казалось, эти звуки раскаленным потоком лились через уши прямиком мне в мозг, взрываясь внутри головы тысячами микровзрывов, начиненных крошечными шипами и осколками. И как и прежде, когда выносить этот нечеловеческий вопль стало уже невозможно, то он, достигнув наивысшей точки, резко прекратился.

Мы давно не слышали этих звуков. Почти три недели, после той встречи с «существом» из соседней квартиры через стенку. Все это время мы жили в нашей берлоге в тишине и относительном покое. Я каждый день выходил на лоджию, прислушивался и высматривал в округе признаки жизни. Дружественной или враждебной. И иногда мне казалось, что бояться уже нечего. Что напавшие три недели назад на наш жилой комплекс «существа» ушли. А те, кто «обратился» из числа жителей, примкнули к новым «сородичам» и также убрались восвояси в поисках жертв в других районах города. И вроде можно было свободно выйти из квартиры и пройтись по двору. Проверить свой автомобиль, который я по глупости оставил на дальней от нашего дома парковке, находящейся вне поля зрения окон нашей квартиры. Даже выбраться на основную дорогу, чтобы посмотреть как обстоят дела в районе ближе к морю. И самое главное — добраться до продуктового магазина, манящего доступностью своей незащищенной стеклянной двери, чтобы пополнить запасы воды и еды.

Теперь все стало совершенно понятно. Ощущение безопасности оказалось мнимой иллюзией. Моя бдительность самонадеянно притупилась. Что в итоге привело к ошибке, которая теперь лежала на тротуаре перед домом напротив в виде размазанного об асфальт дрона вместе с ошметками белого пакета и его содержимого.

От оцепенения меня разбудил шум, донессшийся из-за спины. Я нервно обернулся и обнаружил дочерей, которые стояли вплотную за нами. Я не заметил, как они появились и не знал как долго они ожидали нашего внимания. Они стояли, взявшись за руки. Две хрупкие тростиночки. С босыми ногами. В одних трусиках и маечках, перепачканных остатками от шоколадных печений. С такими же шоколадными разводами вокруг ртов. С лохматыми нечесанными волосами. Обе — худые. С выпирающими ключицами. С жирком, чудом оставшимся только на все еще пухленьких детских щечках.

— Родители! Куда вы ушли? Нам страшно…, - тонким жалобным голоском пожаловалась старшая, заставив меня ощутить острый укол вины перед детьми за свое не чуткое поведение. За то, что я временами пренебрегал ими, принимая их послушание за данность. В полной мере не осознавая, что им, крохотным и беззащитным деткам, намного сложнее приспособиться к ужасам «нового мира», чем нам — взрослым.

— Мои конфетки, шоколадки, мармеладки! Идите в комнату и сядьте тихо. Мы с мамой скоро будем, — шепотом ответил ей я, отложив в сторону пульт и наблюдая, как девочки послушно отошли от нас. И немного потоптавшись на середине комнаты, скрылись в полумраке гостинной.

Убедившись, что дети ушли, я принялся действовать. Я захлопнул окно и присел на корточки, притянув за собой вниз супругу, чтобы нас не было видно со двора. Потом прильнул к окулярам бинокля, пристроенного к балконному бортику.

Стоило мне настроить бинокль и повернуть его в сторону квартиры соседки и убедиться, что та успела захлопнуть свое окно и наглухо закрыть его шторами, как воздух сотряс грохот и скрежет. Я повернул бинокль в сторону, откуда донесся шум. И увидел, как с уровня второго этажа дома справа, один за одним, в клочья проломив фрамугу окна, словно поджаренные зерна кукурузы в печке для «поп-корна», на тротуар спрыгнули «звери».