Знамение. Час Икс

Мы настроили нашу новую жизнь, привыкнув к ней на удивление быстро. Будто подобрали сброшенный с балкона роскошный рояль, казалось бы не подлежащий восстановлению. Но собрав его из обломков, прикрутив детали, приколотив досточки, натянув кое как струны, криво приклеив на клейкую ленту клавиши, все же соорудили жалкое подобие прежнего великолепного музыкального инструмента, которое умудрялось издавать жалкие и фальшивые, но все же звуки.

Мы, закоренелые совы, вставали теперь рано утром, между семью и восемью часами утра, выспавшиеся, лишенные электричества и развлечений, которые бы заставляли нас бодрствовать по ночам и просыпаться поздно. В полутьме ванной комнаты чистили зубы. Экономя воду, умывали лица. Завтракали овощами и мясом из консервов. Разводили с водой сухое молоко, запивая им еду и заправляя кукурузные хлопья для детей. Принимали по щедрой горсти мультивитаминов и минералов, опасаясь, что скудное питание скажется на нашем здоровье, за поправкой которого мы никуда не сможем обратиться. Потом ложились спать снова. Чтобы ближе к полудню устроить обед, почти не отличающийся в разнообразии и ассортименте еды от завтрака.

Все потому, что ко второму дню холодильник и морозильная камера полностью разморозились, свежие и замороженные продукты, хранящиеся в них, испортились, и мы с тяжелым сердцем собрали их в один большой черный пакет и скинули из окна, как моряки скидывают в море с корабля труп погибшего сотоварища, кого смерть застигла посреди открытого океана.

Я клял себя на чем свет стоит, что вовремя не запасся походной плитой на газовом баллоне, которая бы позволила нам использовать эти продукты. И в последствии готовить горячую еду из имеющихся полуфабрикатов и кипятить воду для чая и кофе. Но что не сделано — то не сделано. Не продумал. Забыл. Профукал. Что с меня взять? С паркетного горожанина. От куда у меня взяться нужному опыту? Не каждый же день мне приходилось готовиться к всемирному апокалипсису.

После обеда мы играли с детьми в настольные игры и увлекали их рисованием красками и карандашами, что оказалось самым ярким и приятным впечатлением дня. Лишенные гаджетов, интернета, новостей и социальный сетей, все мы, взрослые и дети, стали будто под другим углом смотреть друг на друга. Видеть то, что не видели раньше. И ощущать друг друга будто ближе и чутче. Я могу отвечать не только за себя и свои ощущения. Я чувствовал то же самое и в супруге. И в детях, которые задавали нам неожиданные вопросы. А мы с полным к ним вниманием отвечали. И когда мы разговаривали, разговаривали, разговаривали. Долго и осознанно. Обсуждая самые разные темы, не отвлекаясь на прежде вездесущий шум внешнего мира.

К концу третьего дня заточения, мои девочки, казалось бы родившиеся с планшетом в одной руке и со смартфоном в другой, уже не вспоминали про них, не спрашивали, а попросту переключились на доступные «аналоговые» развлечения, чем несказанно удивили меня, внутренне готовящемуся к долгому и изматывающему противостоянию с ними на тему отказа от гаджетов.

Более того, две городские девочки, семи и четырех лет, привыкшие с рождения к обилию впечатлений и развлечений, частым поездкам, походам в торговые центры и к постоянному доступу к свежей и вкусной еде, опять же, к моего приятному недоумению, без затруднений подстроились под новую реальность. Они просыпались вместе с нами, кушали вместе с нами то, что мы им предлагали, и поддерживали общие занятия. Почти всегда они прислушивались к нашим словам, не капризничали и не устраивали привычных драм и истерик. Впрочем, иногда они просили сладкое. Но и это не оказалось проблемой. Мы смогли с ними «по-взрослому» договориться о дневной дозе конфет и печений. И в итоге такая договоренность была спокойно принята и исполнялась с их стороны без каких-либо нареканий или протестов.

Я смотрел на девочек и не узнавал в них своих капризных и избалованных детей, недоуменно обсуждая подобную перемену с супругой, когда нас не было им слышно. Что могло быть причиной такому? Их природная детская способность подстраиваться под изменяющиеся ситуации? Или талант именно наших детей, имеющих исключительную особенность к разумному приспособлению? Льстя сами себе, как их отец и мать, мы малодушно склонялись ко второму. Радовались этому. Потом одергивали себя, боясь сглазить, в любой момент ожидая окончания действия «магического» перевоплощения. Но несмотря на наши опасения, девочки продолжали изо дня в день вести себя как нужно. И ближе к концу недели мы окончательно успокоились на этот счет.