Знахарь из будущего. Придворный лекарь царя

– Прости, но надо будет прийти в отделение.

– Случилось чего? – Никита обеспокоился.

– Нет, никто не умер, с пациентами все в по-рядке.

– Тогда зачем?

– Помнишь ту блондинку, из администрации? Так она жалобу на тебя главному врачу накатала, мало того – в администрации наябедничала. Ждем комиссию с проверкой.

– Да чтоб ей пусто было!

– Вот-вот! Однако же прийти надо. Историю болезни ее посмотришь – все ли правильно записал. А то не ровен час, главный врач ее к себе заберет на проверку.

– Сейчас буду.

Никита побрился, оделся, посмотрел на себя в зеркало. Видок еще тот! Хоть бы пару деньков отлежаться, отек бы сошел, выглядел бы более-менее по-человечески.

Придя в больницу, Никита юркнул в отделение с черного хода, где на лестнице курили ходячие больные. И сразу направился в кабинет заведующего. Слава богу, не попался на глаза сотрудникам.

Увидев его, завотделением лишился дара речи.

– Где это тебя так?

– Места знать надо!

– Выпивал?

– Если бы! За рулем был, трезв, как стеклышко!

– Чего не поделил?

– Пристали на улице.

– Тогда еще легко отделался. Милиция была?

– Нет.

– Повезло, тебе, кроме жалобы, еще какого-нибудь уголовного дела не хватало. То-то козырь блондинке был бы! Ладно, сейчас принесу ее историю болезни, проверь!

Денис Юрьевич вышел и вскоре вернулся с историей болезни в руках. Блондинку выписали еще в пятницу. Шустро она!

Никита проверил историю болезни, или, как говорили в старину – «скорбный лист». Вроде бы все в порядке.

– Дай-ка сюда.

Завотделением забрал тощую историю болезни из рук Никиты.

– Ты смотришь ее, как лечащий врач. А ты читай глазами прокурора.

Денис Юрьевич бегло просмотрел историю болезни скандальной пациентки.

– Вот здесь дополни, а тут напиши: «вела себя неадекватно». И поподробнее. Может, у нее психологический шок был – посттравматический.

– Да она просто капризная сучка!

– Ты же так в истории болезни записать не можешь, это документ. Между прочим, хранится пятьдесят лет.

– Да ну? – удивился Никита.

– Ладно, вроде больших огрехов в документах нет, а маленькие комиссия все равно найдет. Иди, зализывай раны. Если получится, отлежишься неделю, ну а если нет… – Заведующий развел руками: – Тогда не взыщи.

Удалось посидеть дома только еще один день – вторник. А уже в среду с утра Никиту вызвали в отделение.

– Комиссия заявилась, тебя требуют. Я сказал, что ты упал и у тебя легкая травма, но они не слушают.

– Понял, спасибо.

Уже через двадцать минут Никита был в отделении.

Едва он вошел в кабинет заведующего, где, кроме него, сидели три человека, как один из них, мужчина чиновного вида, прилизанный, при галстуке и костюме, тут же спросил:

– Савельев?

– Именно.

– Пока садитесь.

Главный врач больницы, сидевший в сторонке, неодобрительно покачал головой и исподтишка показал кулак.

– Что можете пояснить по делу?

– На меня уже дело завели? – Никиту заело.

– Я бы на вашем месте вел себя повежливее. Если вы так с комиссией разговариваете, то представляю, как вы обращались с бедной раненой женщиной.

– Женщина не рассказывала случайно, что рядом с ней, на каталке, были еще больные, причем более тяжелые? Мне пришлось срочно оперировать мужчину, которому промедление грозило смертью.

Прилизанный чиновник поморщился.

– Не надо уводить разговор в сторону, отвечайте по существу.

– Я и говорю по существу. Проверьте истории болезни доставленных в отделение вместе с ней.

В разговор вступил второй член комиссии.

– А что у вас с лицом?

– Поскользнулся в луже, упал. По-моему, так может случиться с любым.

– И поведение ваше с пациенткой, и разговор с комиссией – вызывающий, и падение…

Чиновник не продолжил предложение, но дал понять, что в версию падения не верит.

– Борис Кириллович, – чиновник повернулся к главному врачу, – как вы охарактеризуете работу доктора … эээ …?

– Савельева, – подсказал завотделением.

– Да.

– Отличный врач, много оперирует, опытный. Показатели – смертность, осложнение после операций – лучше, чем в целом у других.

– Да? – удивился чиновник. Он явно ждал другой характеристики.

– Ну а моральный облик? Так сказать, злоупотребления?

– На работе не употреблял и замечен в сем не был, – сухо ответил завотделением.

– Может, благодарности от больных?

– Полкниги благодарностями от пациентов исписано. Могу показать.

– Да нет, я не об этом, вы не поняли, – чиновник досадливо поморщился.

– Ах, вы о жалобах? Нет, категорически нет!

Чиновник явно намекал на денежные благодарности.

– Савельев, напишите объяснительную.

Чиновник подвинул чистый лист бумаги.

Никита и написал: о тяжело раненном в аварии, о срочной операции, о том, как блондинка требовала оказать помощь в первую очередь именно ей, прикрываясь работой в городской администрации. Тогда он все сделал правильно – как того требовал его врачебный долг, и виноватым себя не чувствовал.

Чиновник взял объяснительную, прочитал ее. Когда он дошел почти до конца, лицо его побагровело.

– Вы специально пытаетесь очернить нашу сотрудницу! Мы этого так не оставим!

– Да пошли вы все…

Никита поднялся и вышел.

И почему чиновничество такое паскудное? Паразитируют на народе и при этом называют себя его слугами!