Знак судьбы

– Держу пари, так и есть, девочка. Если будем сидеть тихо, вероятно, сможем их услышать.

– Ты старый грязный осел, Лохлин, – ответила я, цыкнув.

Не то чтобы он был неправ. Насколько я знала, они вполне могли сотрясать беседку. Я лишь надеялась, что все случится быстро, потому что, ну, война и все дела…

Диана направилась к нам и повернулась к Доминику.

– Солнце сядет меньше чем через пять минут. Нужно отправляться в путь, как только это произойдет. За исключением каких-либо передряг и учитывая время на отдых и подкрепление лошадей, у нас два часа, чтобы пересечь границу и оказаться под защитой щита до восхода солнца.

Два часа – много для людей, пытающихся попасть на концерт достаточно рано, чтобы найти парковку и занять свои места до начала шоу. Однако, когда на кону было столько жизней… включая мою и Доминика, это казалось прискорбно малым.

Но ничего не поделать.

– Схожу за Уиллом и Би, – сказал Доминик, но прежде чем он успел сделать хоть шаг, пара завернула за угол…

Рука об руку.

Би сияла, а Уилл?

Он выглядел так, словно казнь отсрочили в последнюю минуту. Словно испытывал облегчение. Благодарность. Был напуган, но полон надежды.

– А, ну что ж. Похоже, я упустил свой шанс.

Я обернулась и увидела, что Рэйвен разочарованно качает головой.

– Увы, придется найти кого-то другого, чтобы зализать мои… раны…

– С твоими ранами все будет в порядке, – ответил Доминик, закатывая глаза. – А теперь седлай лошадь. Нужно выдвигаться.

Десять минут спустя мы были в пути. Первые несколько часов мы ехали нормально. Погода была прохладной, но комфортной, ярко светили луна и звезды, и поездка, к счастью, прошла без происшествий. Я по очереди ехала рядом с Домиником, Уиллом и Би и возвращалась поболтать с членами клана Киллиана. Отчасти мне хотелось отговорить хотя бы Элку и Кавана от поездки. Джордан хотел бы, чтобы они с Майей остались дома, в безопасности, но я знала, что мне отговорить их удалось бы примерно так же, как им – меня.

Каван был альфой своего – нашего – клана, и он не упустит своего фунта плоти. И, насколько я могла судить, Элка была матерой самкой, которая действительно любила своего приемного младшего брата.

– Хотела отдать тебе прошлой ночью, – сказала она, сокращая расстояние между нашими лошадьми и протягивая зеленый бархатный мешочек. – Нашла, когда убиралась в его комнате. Он был с остальными нашими вещами, и я сначала подумала, что это наша кузина Айлса оставила, но потом увидела золотистые глаза и букву «С»…

Я вытащила фигурку, и горло сжалось. Как и сказала Элка, даже при свете луны я увидела, что глаза были выкрашены в золотой цвет, а волосы – в темно-рыжий, но добила меня буква «С». Она была того же рыжего оттенка, вставлена в золотой треугольник прямо в середине груди.

Как у Супермена.

– Он любил супергероев. Бэтмена, Человека-муравья, Халка. Но, зуб даю, он считал, что ты смогла бы одолеть всех их. Он часто рассказывал мне о том, как ты защищала его. Например, однажды какой-то засранец наехал на него на бейсбольном матче, а ты замахнулась и пнула его прямо под зад, – сказала она со смехом, который перешел в прерывистый всхлип. – Боги, Сиенна… Ну почему он? Он был таким хорошим. С добрым сердцем и необъятной душой. Я думаю о том, что она с ним сделала, о боли, которую причинила ему, и это не дает мне спать по ночам. Я не могу спать, не могу есть. Она украла нечто очень ценное. Как она могла так с нами поступить?

Я убрала подарок в мешочек, а затем сунула его в карман и взяла себя в руки, прежде чем ответила. Ей нужно было поговорить о нем. Я понимала. Все скорбят по-разному, и я хотела помочь ей.

Но последнее, о чем я хотела сейчас думать, это Джордан. Мне удалось спрятать горе подальше, в долгий ящик на задворках сознания, чтобы вернуться к нему в том случае, когда мы отомстим за него и победим в этой войне. Тогда, и только тогда я найду время, чтобы должным образом оплакать его.

Здесь, на Территориях Альфа, время текло совсем по-другому. Узы, на формирование которых у нас дома уходили годы, здесь, казалось, закреплялись быстрее.

Намного быстрее.

В обыденном мире работы и развлечений, захваченном социальными сетями и телевидением, всеми глупыми атрибутами успеха, разве мы испытывали такие глубокие чувства и заботились о ком-то так сильно? Или то, что мы променяли Netflix и реалити-шоу на спасение от кракена и организацию переворота заставило нас осознать, что действительно важно?

Как бы то ни было, я знала, что меньше чем за год Джордан установил глубокую связь со своей семьей, и эта связь была такой же настоящей, как и наша с ним.

– Знаешь, он и о тебе много говорил, – тихо сказала я, рассеянно поглаживая шею Хавок. – Сказал, что ты защищала его так же, как я, и что избила одного из своих кузенов за то, что тот над ним издевался. Он очень любил всех вас.