Знак Берендея. Язык до Китежа доведет

— Эй, Бася, — тихо, чтобы не услышал кондуктор, шепнул я. — Мы что, повторили подвиг Браго Бульбульса? Проспали свою станцию и проехали лишний круг?

— Кажется, да, — зевнула она, блеснув клыками. — А тебя что, это так сильно волнует?

— Да нет, совершенно не волнует. Просто куда-то ­полтора часа жизни пропали, а теперь вот нашлись, — проговорил я, с трудом подавив ответный зевок.

Помахав вслед отъехавшему вагону, мы неторопливо двинулись к «ПУПу Минотавра». Видимо, благодаря присутствию столь популярного заведения, Самоварная улица хорошо освещалась. Фонари с перьями Жар-птиц стояли тут в два раза чаще, чем в районе Муромского, да ещё и по обеим сторонам дороги. Встретился нам и отряд городской стражи из полудюжины легковооружённых воинов. Разумеется, разбойничьего вида одинокий путник в бандане, кольчуге и с чёрной кошкой на плече не вызвал у них никаких подозрений. Патруль спокойно прошагал мимо, а суровый усатый капитан с шипастой булавой на поясе даже пожелал мне доброй ночи. Ответив ему тем же, я вошёл через распахнутые ворота во двор трактира и поднялся по скрипучим ступеням на высокое крыльцо.

Ярко освещённый обеденный зал встретил нас пустотой и тишиной. Ни посетителей, ни Тесея с Блаблом не видно.

— Ау, есть кто живой?

— Есть! Иди сюда, Сеня, мы здесь! — Окликнул меня знакомый радостный голос.

Из кабинки у окна высунулась сияющая физиономия Дурака.

Приблизившись, мы обнаружили и источник этого сияния: напротив Ивана, ласково поглаживая пушистого Пузю, сидела великолепная Блестина. Шлема и обсидианового копья при девушке не было, но стальная кольчуга всё так же соблазнительно обтягивала её ладную фигурку. Я даже невольно залюбовался, однако, ощутив в плече острые кошачьи когти, вздрогнул и поспешно отвёл взгляд.

— А мы по городу гуляли! — Похвастался Ваня. — Всю столицу, как есть, насквозь пешком протопали, гном её заломай. А как устали да кушать захотели — сюда пришли. Блабл сейчас на кухне возится, ужин нам собирает.

— Отлично, с удовольствием составим вам компанию, — ­обрадовался я, ощутив вдруг дикий голод.

Впрочем, это и не удивительно: весь мой сегодняшний рацион состоял из одинокого перчёного бублика с салом на ярмарке, да чашки чая с медовым пряником в гостях у Муромских.

— Что наш Пузя, как себя чувствует? — Спросила киса.

— Чудесно, — хохотнул Дурак, покосившись на разомлевшую от ласки кваняшку. — Когда мы пришли, дрых себе в машине на куротуровом яйце. То ли съесть его хотел, то ли высидеть. Я вот теперь и думаю: может, гном ломай, Пузя у нас девочка? Али вообще двуснастный?

— Всё возможно, жаботинки мало изучены, — Бася спрыгнула на пол. — Ой, Блестина, а где же твои красивые са­пожки? — Удивилась она, сунув нос под стол.

Берегиня слегка покраснела.

— А я как сменилась, так в караулке их и оставила, — смущённо ответила она, пряча запылённые босые ножки под лавку. — Они же казённые, только на работу и обуваю.

— Только на работу? — Удивлённо переспросил я. — А в остальное время как же?

— Да так… Приходится обходиться, — опустила глаза красавица. — Ну да ладно, я привычная. Чай, не зима на дворе! А вот зимой — да, в снегу и на льду ноги сразу зябнут, хоть совсем из озера не выходи.

— А кольчужка что, разве не казённая? — Мяукнула Бася, хитро мигнув зелёными глазами.

— Казённая, — кивнула Блестина и развела руками. — Да только у меня, окромя неё, ничего и нет. В воде-то одёжа нам без надобности, плавать мешает, вот и пришлось взять на время. Не голышом же с Ванюшей по городу гулять? Люди не так поймут.

Судя по мечтательно-масленому взгляду Дурака, ему такой вариант явно пришёлся бы по душе.

В распахнутое окно ворвался порыв холодного ночного ветра. Девушка зябко повела плечами, наклонилась к Ване и что-то тихо прошептала ему на ухо.

Иван тут же посерьёзнел, кивнул и, быстро поднявшись, отвёл меня в сторонку.

— Слушай, Сень, а у тебя, случаем, фуфайки какой не завалялось? А то Блестинка в своей железяке мёрзнет. Я бы сорочку ей предложил, да только они у меня все ношеные. Так духом мужицким пропахли, что прям с ног сшибает.

— Да у меня самого та же история. Свежие футболки давно закончились, а кроме них только жилетка и… кольчуга, — я не удержался и снова украдкой взглянул на берегиню.

Словно почувствовав мой взгляд, девушка выпрямилась и красиво взбила свои пышные волосы, отчего те сияющим водопадом рассыпались по плечам. Казалось бы, невинный жест, а столько в нём было грации и женственности, что у меня даже дыхание перехватило от восхищения.

— Ох уж эти русалки да мавки, гном их заломай, — тихо хмыкнул Ваня, насмешливо поглядывая на меня. — Что же они с нами, хлопцами, делают! Верно, Сеня?

— Ой… Да… Извини, — почувствовав, что краснею, я поспешил отвернуться. Тут меня осенило: — Что? Ты сказал мавки? — Память услужливо вернула меня в ночной грозовой лес. — Есть у меня фуфайка, дружище! В машине лежит.

Действительно, позаимствованный мавкой свитер я тогда подобрал, а на одном из привалов даже успел его хорошенько выстирать и высушить.