Знаешь, доча...

В юности у меня был кот-долгожитель Петька. Мохнатый сибирский крепыш. Откуда-то мы его притащили еще котенком в 1990 году. В полугодовалом возрасте он серьезно заболел — блевал, дристал и вообще дышал на ладан. В глазах словно мольба стояла: «Хозяин, пристрели, избавь от мучений». Мы с родной сестренкой повезли его в ветлечебницу. Было воскресенье, из врачей на месте торчала только дежурный фельдшер. Посмотрела она скотинку нашу и сказала: «Не жилец. Вон оставьте там на столике, завтра ветеринар придет и усыпит».

Мы тогда смалодушничали. Подростки, чего с нас взять. Оставили Петьку на столе и пошли. Но уже в дверях почему-то оба обернулись. Петрушка свернулся комочком в углу и с такой тоской смотрел на нас, что мы не смогли его оставить. Забрали домой.

Поправился он очень быстро и даже довольно неожиданно. Просто однажды в силу обстоятельств мы надолго остались с ним на улице, во дворе. Ключи от дома забыли, что ли. Петька побегал по траве, погрыз каких-то корешков, повалялся в земле…

…и через несколько дней был как огурчик!

В благодарность за то, что мы не бросили его умирать, он был нам другом восемнадцать лет. Иногда вредным, шебутным, надоедливым, но родным. Отвозили мы его спустя годы, уже старого и безнадежно больного, в ту же ветлечебницу и тоже с сестрой. На этот раз пришлось оставить. Возвращались домой молча и оба плакали.

Домашние животные — не расходный материал. Я не буду повторять эту навязшую на зубах пошлость про то, что мы в ответе за тех, кого приручили. Ты и сама все понимаешь. Сейчас у меня доживает свой кошачий век серая лохматая чучундра Дуся, помесь британской аристократки и какого-то деревенского охламона. Иногда мне хочется ее прибить…

…но когда она уйдет, мне будет ее не хватать.

Прочел — закрой

Иногда все надоедает. Даже то, что всегда любил. Вот просто уже в горле стоят эти чертовы суши и роллы! Дайте бутерброд с сыром!

Приходит время, когда ты понимаешь, что пора все менять, что так больше нельзя, что жизнь превращается в бесконечный День сурка.

Что ты делаешь, когда книга прочитана? Правильно, ты ставишь ее на полку. Если она классная, то ты обязательно захочешь вернуться к ней — либо перечитаешь полностью, либо будешь смаковать любимые места. Я, например, люблю периодически возвращаться к Сергею Довлатову. Беру любую его книгу наугад, даже не глядя на корешки, и начинаю читать с любого места. Он возвращает к жизни, наполняет свежестью, как большая кружка холодного чая с лимоном…

Меня до сих пор многие спрашивают, почему я забросил занятие музыкой. Ведь столько песен неплохих написал, так весело было — концерты, публика, диски, кассеты, фестивали, халявный коньяк…

Дело в том, что музыкой нужно заниматься с полной самоотдачей. Нужно жить ею, просыпаться с ней по утрам и ложиться с ней спать (а во сне еще ломать голову, где в новой песне сделать эту чертову модуляцию*). Нельзя днем работать на заводе или торговать унитазами, а вечером в пивном баре наигрывать любимый блюз…

Нет, стоп, что это я говорю! Конечно, можно! Я знаю многих отличных ребят-музыкантов, которые до сих пор, дожив до седых волос, по-прежнему преданы делу своей жизни. Играют, поют, собирают друзей, пишут новую музыку и, кажется, вполне счастливы. Да, при этом многие днем «торгуют унитазами».

Но я решил, что так не смогу. Для мальчишки, который в детстве заслушивался группами «ABBA» и «Queen» и мечтал покорить мир своими песнями, это мелковато, а уверенности в том, что мне вообще нужна слава рок-музыканта, с возрастом поубавилось.

В конце девяностых я поработал пару лет в газете, пописывая статьи и заметки, пробовал себя в крупных жанрах прозы, затем в начале нулевых меня снова бросило в сторону — у меня начался период работы на радио, самый продолжительный и активный в профессиональном плане период в моей жизни. Шестнадцать лет, четыре радиостанции, сотни записанных авторских программ, тысячи интервью, различные шоу на открытых площадках, узнавание на улицах, автографы. Меня закрутило, увлекло, искупало, прокачало, проштормило…

Но любая книга когда-нибудь заканчивается. Прочел — поставь на полку. Возможно, ты к ней еще вернешься, но пока пусть стоит.

«Как все это касается меня?» — спросишь ты.

Напрямую.

В твоем возрасте эти «книги жизни» еще тонкие, небольшого объема. Младенчество, из которого ты ничего не вспомнишь без видеозаписей, детский сад, начальная школа, переход в среднюю. Занятия танцами, мечты стать видеоблогером, увлечение компьютерными играми. Страница за страницей, глава за главой — листаешь и листаешь. Может, это и не книги вовсе, а глянцевые журналы по пятьдесят страниц каждая. Не знаю, тебе виднее. Но одно могу сказать точно: я с трепетом и тревогой наблюдаю, как ты взрослеешь и меняешься. Впереди у тебя издания потолще и посерьезнее.

Ну, когда же? Когда будет можно?

Ди Снайдер начал главу, посвященную этой теме, важным предупреждением: «Положи руки на стол! Повторяю, положи руки на стол! Извини, но я должен был это сказать».