Знаешь, доча...

Первую часть фильма ты восприняла очень бойко, а потом заскучала. Я понимаю почему. Староват для тебя фильм, картинка блеклая, художественный язык не тот, изобразительные средства из двадцатого века. По этой причине ты все чаще отвергаешь мои предложения оценить оригиналы знаменитых фильмов и делаешь выбор в пользу их разруганных критиками ремейков.

С другой стороны, мне сложно понять то, что предпочитаешь ты. Вот, допустим, музыка. Я вовсе не привередлив, у меня обширные вкусы, и тебе известно, что в одной стойке с дисками я держу и тяжелый рок, и диско, и Моцарта, и махровую попсу. И еще у меня на полу стоит несколько сотен виниловых грампластинок тридцати- и сорокалетней давности, а там вообще черт ногу сломит. Я ценю все талантливое, и, клянусь, если в один ужасный момент что-нибудь великое отчебучит Стас Михайлов, я сниму перед ним шляпу (боже, я это сказал!). Однако я искренне не понимаю, каким образом довольно обычный европоп «Shape Of You» от Эда Ширана побил рекорд южнокорейского скакуна Псая по просмотрам на «Ю-Тубе». Хорошая песня, мелодичная, но не более того. Уж пляски «Gangman Style» куда как ярче!

Шесть лет назад ты обожала Майкла Джексона, орала вместе со мной в машине под «AC/DC», балдела от романтичных мелодий «A-ha», а сейчас смеешься надо мной и называешь «древним», когда я хлопаю глазами, услышав какой-то свежеиспеченный хит из интернета.

Увы, должен признать, что наши с тобой музыкальные вкусы и иные художественные предпочтения окончательно расходятся. В этом нет ничего страшного, и я обещаю не делать страшное лицо, называя вашу музыку «дебильной» и однодневной. Скажу только одну вещь.

Тридцать-сорок лет назад музыку можно было пощупать — в буквальном смысле этого слова. За редкими и дорогими пластинками мы охотились по всему городу, и покупка очередной новинки была настоящим праздником. Я до сих пор покупаю у коллекционеров издания, до которых не добрался в юности. Прослушивание музыки тоже было ритуалом: ты вынимал пластинку из конверта, трепетно стирал пыль, опускал иглу на краешек и завороженно смотрел, как она ползет к сердцевине, извлекая живой звук (как вариант — ты вставлял кассету в магнитофон или наматывал пленку на пустую катушку). В этом была какая-то магия. И я ведь до сих пор верен себе и по-прежнему люблю то, что любил в детстве. Сейчас, в цифровую эпоху, чтобы приобщиться к прекрасному, достаточно подключенного к интернету смартфона или mp3-плейера. Плюс наушники-тампоны. Это всё значительно упрощает (и я сам пользуюсь этими штуками), но одновременно и обедняет. Да и музыки сейчас стало слишком много. Любой, кто обладает маломальским музыкальным слухом и компьютерными программами, может записать в домашних условиях «суперхит» и залить его в сеть. Демократично, конечно, не нужны дорогие студии и толстые, жадные боссы звукозаписывающих компаний, но вот вопрос: что из написанного сегодня останется в душах и сердцах поклонников лет через двадцать?

Так, всё, я заткнулся. Не слушай зануду, слушай то, что тебе нравится, потому что…

…О вкусах не спорят

Один торчит от оперной музыки, а другой сходит с ума по джазу и блюзу (и тут к ним подходит третий, у которого в наушниках играет «Владимирский централ», хи-хи). У каждого из нас в голове стоит свой индивидуальный «фильтр» с определенной степенью пористости: если, например, Эд Ширан в твоем застрянет, то в моем он пролетит со свистом, и наоборот — тебя не тронет то, от чего с детства угораю я. Устраивать побоища, защищая своих любимцев, нет никакого смысла. И очень важно соблюдать такт.

Меня, например, очень напрягают некоторые «одаренные» товарищи, всегда готовые публично и с удовольствием плюнуть в портрет Моны Лизы (это я сейчас в фигуральном смысле). Казалось бы, ну не видишь ты, друг, в этом знаменитом портрете работы Леонардо да Винчи ничего гениального, то так и скажи: «Меня не трогает, пардон». И точку зрения высказал, и резюме свое не испортил. Но ведь эти «умники» лезут везде! Вот начинаешь хвалить какой-нибудь фильм на своей странице в соцсети, и обязательно найдется тип, который отметится радостным комментарием: «Я тоже смотрел. Редкостная тоска. Уснул на середине!». Сразу хочется послать чувака куда подальше, но мы люди вежливые, поэтому просто желаем ему спокойной ночи.

Комментировать чужие вкусы — это как шептать на ухо человеку, с аппетитом уминающему свекольный салат: «Фу, что за дерьмо ты ешь?!».

Жопа есть, а слова нет

Из книги «Томка. Начало»

— Пап-чка, что такое «фак»?

Мои брови ползут вверх.

— Где ты это слышала?

— У тебя на жестком диске есть фильмы, где переводят не прямо в губы, там еще слышно, как по-американски говорят.

— А, закадровый перевод. Значит, ты слышала и русский вариант этого слова.

— Да, слышала.

Замираю в ожидании продолжения.

— Там вот такие: «черт возьми», «балин», «будь ты проклят» …кстати, надо будет узнать, что такое «проклят»… Еще там было «сам дурак» и что-то про маму. Это всё и есть «фак»?

— Примерно так.

(Задумчиво):