Змея, крокодил и собака

– Вы правы. Этому растреклятому мерзавцу нужны вы оба. Эмерсон изобразил амнезию – блестящая задумка, но она не продержится и пяти секунд после того, как он посмотрит на вас. Вы не можете давать им шанс, Амелия. Ради Эмерсона – так же, как ради вас самой. Они не в состоянии причинить ему вред, пока вы на свободе.

– Я понимаю это, мой дорогой Сайрус. Но как я могу не пойти? Это наш первый и единственный след. Вы заметили, что – грязный трусливый пёс кажется подходящим описанием – он не дал понять, как я могу узнать его. Это означает, что он – один из тех, кто известен мне.

Сайрус хлопнул себя по колену.

– Я уже говорил раньше и повторю ещё раз: вы – самая сообразительная малютка из всех моих знакомых. Но всё следует хорошо обдумать, Амелия. Займись я этим дельцем – и носа не показал бы в «Винтер Паласе». А попросил бы, чтобы какой-то невинный зевака передал вам записку, в которой вам предложат отправиться куда-нибудь ещё, где далеко не так безопасно. Разве вы не последуете приказу?

Я не могла – да и не стала – отрицать этого.

– Но, – утверждала я, – если бы меня сопровождали – не вы, Сайрус, вас слишком легко узнать – но Абдулла и его друзья...

– Абдуллу узнать ничуть не труднее, чем меня. И поверьте, дорогая, вас будут вести всё дальше и дальше, из одного места в другое, пока ваши друзья уже не смогут вмешаться.

Я склонила голову. Вряд ли когда-либо я ощущала такое мучительное чувство беспомощности. Рискуя попасть в ловушку, я поставила бы под угрозу не только себя, но и Эмерсона. У неизвестного врага не оставалось иного выхода, кроме нашего убийства, едва лишь мы рассказали бы ему то, что он хотел знать. Только оставаясь свободной, я могла бы сохранить ту жизнь, что была мне дороже моей собственной. И мерзкое письмо, по крайней мере, дало мне хоть какое-то утешение. Он жив. Голос Сайруса прервал мои болезненные мысли.

– Я не просил вас о доверии, Амелия, и не буду. Но если бы вы объяснили мне, чего хочет этот дьявол, я попытался бы что-нибудь придумать.

Я покачала головой.

– Это не поможет, разве что поставит под угрозу и вас. Только два человека...

Как будто молоток разбил сковывавшую меня скорлупу ледяного спокойствия. Моё единственное оправдание – я была настолько поглощена Эмерсоном, что полностью пренебрегла (чтобы не выразиться сильнее) иными обязанностями. Осознание случившегося буквально обрушилось на меня. Я вскочила с криком, эхом отразившимся от стропил.

– Рамзес! И Нефрет! О, Небеса, что я наделала – вернее, как я могла быть такой беспечной! Телеграмма! Сайрус, я немедленно должна отправить телеграмму!

Я бросилась к дверям, но тут Сайрус поймал меня, схватив за плечи, и попытался удержать.

– К чему метаться туда-сюда? Отправьте телеграмму. Садитесь, пишите, а я пока что найду человека, чтобы передать её в Луксор. – Подведя меня к столу, он сунул мне в руки ручку и бумагу.

Отчаяние и раскаяние дали мне силы написать. Когда Сайрус вернулся, я уже закончила. И вручила ему листок. Не глядя на бумагу, он отнёс её слуге, ожидавшему у двери.

– Завтра она будет в Лондоне, – сказал он, вернувшись.

– Если бы она путешествовала на крыльях ветра, и то это не было бы слишком быстро для меня, – простонала я. – Как я могла не понять... Но до сих пор не знала наверняка…

– Я советую вам выпить немного бренди, – промолвил Сайрус.

– Я думаю... – Мне пришлось собраться с мыслями, прежде чем продолжить. – Я предпочла бы виски с содовой, будьте добры.

Когда Сайрус принёс мне напиток, он опустился передо мной на колено, будто средневековый паж, прислуживающий хозяину.

– Вы не только самая сообразительная малютка из всех моих знакомых, но самая хладнокровная и смелая, – сказал он мягко. – Не уступайте им. Кажется, у меня появилась мысль, которая всё объясняет. Вы и Эмерсон, молодой Рамзес и девушка – дочь Уилли Форта, не так ли? Так. Больше не стоит ничего говорить, миссис Амелия, дорогая моя. И не беспокойтесь о детях. Если хотя бы половина того, что я слышал о вашем сыне, правда, то он в состоянии позаботиться о себе – да и о девушке тоже.

Всегда говорю, что нет ничего лучше виски с содовой, чтобы успокоить нервы. После нескольких глотков я смогла говорить поспокойнее.

– Как утешительно слышать ваши слова, Сайрус. Несомненно, вы правы. И всё-таки я не представляю, как вытерпеть ожидание, пока не услышу известий от них. Потребуется как минимум три дня, чтобы получить ответ.

Но доброжелательное Провидение избавило меня от таких тревог. Без сомнения, оно почувствовало, что больше я не выдержу. Когда слуга Сайруса вернулся из Луксора, он принёс с собой ещё одну телеграмму. Я уже ушла к себе в номер, но не спала. Сайрус лично принёс ответ к дверям. Как долго ему пришлось сидеть в телеграфной конторе, я так и не узнала: египтяне не разделяют стремление Запада спешить. Телеграмма была адресована Эмерсону, но это не воспрепятствовало мне вскрыть её, поскольку я видела, откуда она отправлена.