Пути Провидения поистине неисповедимы, поскольку Нефрет, от которой я ожидала лишь появления дополнительных хлопот, стала причиной этого счастливого события.
* * *
Несколько дней подряд после того, как младшие Эмерсоны покинули нас, я внимательно наблюдала за Нефрет и пришла к выводу: настроение, овладевшее мной в чудесный июньский день – не более чем меланхоличные фантазии. В тот день Эвелина была в странном расположении духа, её пессимизм заразил меня. Нефрет, похоже, делала несомненные успехи. Она научилась обращаться с ножом и вилкой, пуговицами, крючками и зубной щёткой. Она даже запомнила, что не следует разговаривать со слугами за обеденным столом. (Что поставило её на шаг впереди Эмерсона, который не мог или не хотел соглашаться с этим правилом поведения, принятого в обществе.) В застёгнутых ботинках и изящных белых платьях, с волосами, перевязанными лентой, она была похожа на обычную симпатичную английскую школьницу. Она ненавидела ботинки, но носила их, и по моей просьбе убрала подальше яркие нубийские одежды. Я ни разу не слышала от неё ни жалоб, ни несогласия с моими предложениями. И потому заключила, что настало время сделать следующий шаг. Ввести Нефрет в общество. Конечно, аккуратно, постепенно и мягко. Для этого нужны доброжелательные друзья – и я подумала: кто может оказаться лучше, чем девочки того же возраста?
Оглядываясь назад, готова первой признать, что это рассуждение было нелепым до смехотворности. В свою защиту могу лишь сказать, что я практически не общалась с такими девочками. Поэтому посоветовалась со своей подругой мисс Хелен Мак-Кинтош, директором близлежащей школы для девочек.
Хелен была шотландкой – резкой, порывистой, смуглой, седоволосой, облачённой в практичный твидовый костюм.
Когда она приняла моё приглашение на чай, то не скрывала своего любопытства в отношении нашей новой воспитанницы.
Я приложила все усилия, чтобы Нефрет произвела хорошее впечатление, предупредив её, чтобы избежать непреднамеренных оговорок, которые могли бы вызвать сомнения в общепринятой истории. И, возможно, переусердствовала. Нефрет всё время сидела, будто Статуя Приличия: опустив глаза, сложив руки, отвечая только тогда, когда к ней обращались. Платье, которое я попросила её надеть, в высшей степени соответствовало возрасту: белый батист, манжеты в сборках, широкий пояс. Я заплела ей косы и завязала их большими белыми бантами.
После того, как Нефрет удалилась, Хелен повернулась ко мне, приподняв брови.
– Моя дорогая Амелия, – произнесла она. – Что ты наделала?
– Только то, что требовали христианское милосердие и правила благопристойности, – ощетинилась я. – В чём ты обвиняешь её? Она умна и старается угодить...
– Моя дорогая, банты и оборки ей не помогут. Наряди её в лохмотья – и она всё равно останется экзотической райской птичкой.
Я не могла возражать. И сидела – честно признаюсь – обиженно умолкнув, пока Хелен потягивала чай. Постепенно морщины на её лбу разгладились, и, наконец, она задумчиво сказала:
– По крайней мере, никто не усомнится в чистоте её крови.
– Хелен! – воскликнула я.
– Естественно, но такие вопросы неизбежны, когда речь идёт о потомстве мужчин из дальних уголков империи. Матерей нет в живых, что очень удобно, а у черноглазых детей щёки, горящие от поцелуев солнца... Так что не злись на меня, Амелия, я выражала общественные предрассудки, а не собственные, и, как я уже сказала, по поводу Нефрет вопросов не возникнет. Знаешь, ей следует дать другое имя. Как насчёт Натали? Оно несколько необычно, но, несомненно, английское.
Замечания Хелен вызвали определённое беспокойство, но её рвение проснулось, и она с таким энтузиазмом принялась за дело, что ей трудно было возразить. Я не отношусь к скромницам, но в этом вопросе чувствовала под собой зыбкую почву. У Хелен был большой опыт в отношении молодых женщин, и я не чувствовала себя вправе сомневаться, задавая ей вопросы.
Я твёрдо помнила урок – никогда не сомневаться в собственных суждениях. Стило мне отступить от этого принципа всего один раз – и дело закончилось полной катастрофой.
Первые несколько встреч Нефрет с «молодыми леди», тщательно подобранными Хелен, казалось, прошли хорошо. Хотя я подумала, что эти девчонки очень глупы. После первой встречи, когда одна ответила на вежливое приветствие Эмерсона, по-дурацки хихикая, а другая сообщила ему, что он намного красивее, чем любой из её учителей, Эмерсон забаррикадировался в библиотеке и отказался выходить, когда они навещают нас. Однако он согласился с тем, что общение Нефрет с ровесницами, вероятно, окажет благотворное действие.
Девушка, казалось, не возражала против новых подруг. Я и не ожидала, что с самого начала она будет активно выдвигать себя на первый план. К обществу нужно привыкнуть.