Змеев столб

Летом в тундре вырос щавель. По вкусу здешний щавель напоминал ревень. Пани Ядвига варила из него кашу, сушила впрок и добавляла в суп с рыбой, если удавалось ее достать. Вита с другими детьми собирала вкусную травку, сколько могла вытерпеть укусы комаров. Как только созрела морошка, наученные горьким опытом люди стали заготавливать ягоду, чуть присаливая в брезентовых мешках, чтобы кисла, а не тухла. Появились грибы. Почти все трубчатые, по заявлению знатоков, оказались съедобными. Грибы собирали в огромных количествах и, подвяливая на солнце, развешивали дома.

В июле после ледохода ловцы рыбы тронулись на баркасах в море и на реки. Марию, Гедре и Нийоле признали годными для промысла. В юрте с детьми хозяйничала пани Ядвига.

Двенадцатичасовой рабочий день изматывал рыбачек до полного изнеможения. Женщины не успевали просушить одежду, а сменной у них не было. Мария прибаливала, и Хаим не радовался возможности видеть ее рядом. Как бы ни старался, он не мог выполнить норму за двоих, да ему бы и не дали. Приметив, что он втихомолку позволяет жене сачковать по целых десять минут, Галкин пригрозил пожаловаться Тугарину.

Нагоняя недосданный план весенней путины, начальство решило выделить на обеденный перерыв всего полчаса, и работники питались на ходу. В густую сеть попадала крохотная, вроде кильки, рыбка тугунок. Набив рыбешкой карманы, пересыпали ее солью и ели сырой, как семечки. Когда возвращались домой, надоевшая мучная похлебка, густо сдобренная щавелем и морошкой, казалась хлебом, вкус которого Витауте уже почти не помнила, а Алоис и не знал.

В новую навигацию выяснилось, что леса на обещанную пекарню, школу и прочее Тугарину не дадут. Строительных материалов не хватало, потому что переселенцев привезли больше прежнего, и все ушло на строительство контор и цехов на других островах. Народ предлагал занять под хлебопекарню одну из пустующих юрт и просто поставить там кирпичную печь, но выяснилось, что юрта не подходит для выпечки хлеба по санитарным стандартам.

Число подданных у Тугарина увеличилось втрое. На мыс сбросили якутов и русских из разных мест – тоже «врагов народа». Прибавилось хлопот, и выпечку хлеба отложили до лучших времен. Звенья рыбаков умножились, из Тикси прислали еще три баркаса. Цех засолки работал без остановки.

У приезжих не оказалось хороших вещей. Матросы были разочарованы – базар не состоялся. К зиме на мысе появилось еще двадцать три юрты, люди водворились даже в Юрте Мертвецов, и аллею Свободы шутя стали называть Старым городом.

«Старожилы» помогали новичкам приспосабливаться к условиям жизни на мысе. Хозяйки учились готовить главную островную снедь из прелой американской мучицы, шить из мешков одеяла и занавески для нар, вить из сетевой ветоши нитки и вязать из них деревянными крючками носки и варежки. Дети и взрослые привыкали не приходить домой с пустыми руками. Несли подбитых птиц, выкинутые матросами консервные банки, алюминиевую проволоку для отливки необходимых в хозяйстве предметов или хотя бы собранные в подол щепки. И собирали, собирали дрова, прежде всего, разумеется, для нужд администрации.

О страшных Столбах и здешних щадящих законах новоприбывший люд тоже быстро узнал: Вася застукал двух непосвященных за присвоением неструганых досок. Осень выдалась холоднее предыдущей, комары давно залегли в спячку, но традиция Змеева столба соблюдалась. Вокруг него милиционер собственноручно настелил те самые занозистые доски, с которыми попались молодые воры. Каждый из них десять раз проволок по досочному кругу раздетого донага товарища за привязанную к рукам веревку…

Для лучшего устрашения Змей прочел с трибуны доклад. Напомнив об ударном труде и перевыполнении норм социалистического соревнования, большую часть речи он посвятил неблагонадежности и продажности буржуазного элемента. В заключение объявил, что особо злостные расхитители все-таки будут отданы в руки официального правосудия и отправлены на Столбы.

Новоселы согласились, что методы борьбы заведующего с преступностью на мысе предпочтительнее дикой гибели на Столбах.

Глава 16 Король и танцы

По окончании осенней путины Мария заболела. Лицо у нее отекло, она постоянно мерзла, лежала на нарах и почти не вставала. Ледяной холод моря прочно засел в ее почках. Хаим грел ноги жены у себя на груди. На людях он чаще хмуро молчал, а с Марией шутил и смеялся. Видя этот нескончаемый спектакль, в него поневоле вступали остальные, и даже несдержанная Гедре старалась пореже упоминать о вновь начавшемся на мысе голоде.

Побывав в Тикси, технолог рассказал, что призванный на фронт доктор Иван Свиридов погиб почти сразу. Врач выискался среди новых переселенцев, но, как и все мужчины здесь, он работал ловцом рыбы.

– Попробуйте достать красный стрептоцид, – сказал он. – Это лекарство безнадежных на ноги поднимает.

Хаим понятия не имел, где и как можно разжиться таким редким средством.

Доктор задумался.

– У меня есть знакомый в тиксинской больнице. Пошлю ему записку через кого-нибудь, может, отправит немного.