Зловещий трофей

Иштван был стар и сед — без единого темного волоса на голове. Лишнего веса не имел, а сознание оставалось столь же светлым, как и волосы, потому что выкуривал он только одну сигару по субботам и под нее же выпивал две рюмки палинки.

До начала Второй мировой войны специалистов с медицинским образованием в этих краях проживало достаточно — каждый мало-мальски приличный населенный пункт имел своего доктора, фельдшера или акушера. Война привнесла хаос и навела свои порядки. Молодых медиков мобилизовали в венгерскую армию, кто-то уехал, другие завершили практику.

Иштван остался на своем посту по двум причинам. Во-первых, он не имел накоплений и жить было попросту не на что. Во-вторых, кроме него помогать больным стало некому.

Проживал он в собственном доме, построенном на выкупленном тридцать лет назад лесном участке. Участок находился на отшибе, в полукилометре от крайней улицы маленького городка Фельшоорш. Иштван любил иногда поохотиться на птицу, но больше всего ценил тишину и покой. В глухом лесу этого добра было с избытком. И птиц, и тишины, и покоя.

Порой ему казалось, будто он остался на планете в полном одиночестве. Будто в Европе нет никакой войны с грохочущей и стреляющей техникой, нет политики с постоянными спорами и конфликтами. Нет ничего и никого, кроме двух породистых собак, обожавших своего хозяина.

Проезжая дорога от берега озера до Веспрема пробивала лес довольно далеко; луга, пастбища и посевные поля раскинулись еще дальше. Лишь пару раз в неделю он позволял себе включать радио. Четверть часа он слушал новости, потом полчаса наслаждался классической музыкой.

Из городка Фельшоорш до имения петляла тропинка, по которой в строго определенное время к доктору шли пациенты. В другое строго определенное время он сам ходил этой тропкой в городок, чтобы проведать и осмотреть тяжелобольных. Раз в неделю его навещала пожилая женщина по имени Дора. Она приносила с рынка продукты, стирала белье, прибиралась в доме. Готовил Иштван самостоятельно.

Утром этого дня он накинул поверх теплой одежды шерстяной сюр, водрузил на голову видавшую виды войлочную шляпу с завернутыми кверху полями, повесил на плечо охотничье ружьишко, кликнул собак и отправился побродить вокруг своего небольшого имения.

По весне птица активно размножалась, с охотой требовалось повременить. А в феврале еще можно было без вреда поднять фазана. Старый Иштван намеревался обойти ближайший к участку кустарник — вдруг собачки кого потревожат. Впрочем, если охота не задастся, он горевать не станет. Ему нравилось просто и безо всякой цели побродить по хорошо знакомому лесу, подышать чистым воздухом, поглядеть на довольных питомцев, носившихся между кустов и деревьев…

Фазана поднять не получилось. Задумавшись, доктор, отойдя от имения на километр, а то и дальше, так и не снял с плеча свое ружье.

Внезапно он остановился, подняв голову, прислушался.

Бегавшие неподалеку собаки исчезли, а теперь призывно залаяли далеко по левую руку. Повернув на лай, он ускорил шаг и на всякий случай приготовил оружие…

Собак он нашел у обширного кустарника.

Что за леший? Уж если и подняли фазана, так он давно был таков. Чего ж брехать-то попусту?.

Не прекращая лаять, собаки бегали вокруг зарослей и всем своим видом давали понять, что нашли нечто необычное.

Иштван был озадачен и даже слегка напуган. Никогда доселе его питомцы так себя не вели. Он сделал несколько шагов, обходя кусты…

Сначала обозначились следы автомобильных колес и смятые ветки. Затем взгляд нащупал блестевший бампер легковой машины, красно-желтые задние фонари на изогнутых кронштейнах, гофрированную крышку багажника и черный матерчатый тент крыши.

Это был «Хорьх 830». Иштван Гера не разбирался в автомобилях, но регулярно слушал радио и столь же регулярно беседовал со своими пациентами. А потому знал, что среди высших чинов Третьего рейха «Хорьх» пользовался особенной популярностью. Какая именно марка «Хорьха», он подзабыл. Но этот тоже был красив и статен. Правда, в корпусе виднелось много пулевых отверстий, стекла и фары были разбиты, крылья и бампер пострадали от ударов.

Перешагнув поломанный и примятый куст, доктор подошел к автомобилю. И только теперь заметил лежащего на переднем сиденье человека.

Приоткрыв тяжелую дверцу, он окликнул незнакомца. Тот не ответил и даже не шевельнулся. По бледности рук и лица Иштван понял, что человек ранен и потерял много крови.

Цыкнув на лаявших собак, он положил ружье на крышу машины и принялся вытаскивать незнакомца…

Наскоро осмотрев раны и остановив кровотечение, доктор соорудил из своего плотного сюра подстилку, уложил на нее раненого и, ухватившись за полу, потащил к дому…

Это была самая тяжелая и изнурительная работа, которой Иштвану довелось заниматься за последние лет двадцать. Тщательно выбирая дорогу, он обходил лесные приямки, взгорки, вздыбленные из земли корневища. И, отвлекая себя, силился припомнить, когда же он так уставал…