Зловещие призраки

Женевьева улыбнулась, подумав о том, что соната её подруги живёт. И в то же время она грустила, что здесь не было её главного соперника. Тоби был эгоцентричным задирой, но Женевьева всё равно уважала его талант. Она превосходно выступила в этот вечер. Если бы только Тоби мог это услышать…

Она устало вздохнула, взглянула на фортепиано ещё один раз и подхватила свою сумку, собираясь уходить. И тут она услышала аплодисменты.

– Кто здесь? – Женевьева подошла к краю сцены. В тот же момент из центрального прохода выступил мальчик, подсвеченный прожектором. Это был Тоби – Женевьева узнала его по походке, – но что-то в нём изменилось.

Продолжая хлопать, он вышел из тени, и Женевьева закричала изо всех сил. Хотя Тоби больше не мог это услышать. У Тоби не было ушей. На их месте красовались круглые коричневые рубцы. Удивительно, но на этот раз слухи оказались правдой.

Для Тоби концерт был ещё не закончен. Он хотел присвоить сонату себе, и теперь она принадлежала ему. Навечно. Фортепиано миссис Бёрч продолжало играть аккорды само по себе, повторяя одну и ту же мелодию. Тоби взобрался на сцену и протянул руки, демонстрируя в ладонях, как подарок Женевьеве, собственные оторванные уши. Женевьева в ужасе посмотрела на них и продолжила кричать. Тоби оглянулся на фортепиано и голосом безнадёжного душевнобольного завопил:

– Я СНОВА ЕЁ СЛЫШУ!

Глава пятая Ужасный нильский зал

ФОРТЕПИАНО ВЕРНУЛОСЬ на своё место, и финальные аккорды призрачной сонаты растворились тенью мелодии в воздухе музыкальной комнаты. Библиотекарь провёл по клавишам своим костистым пальцем.

– Я снова её слышу, – сказал он с хитрым лицом.

Мардж и Паскаль были напуганы, на что он и рассчитывал. Тогда как Деклан ожидаемо не был впечатлён.

– Прости, но музыка – не по моей чести.

– Части.

– Тем более.

Библиотекарь подплыл к нему, и Мардж присмотрелась. Деклан был на голову выше, но тем не менее их с Амикусом Аркейном глаза оказались на одном уровне.

– Так что же по вашей части, сэр? Возможно, вы жаждете золота?

– Похоже, он раскусил тебя, Декк, – кивнула Мардж.

– Никто меня не кусал!

Библиотекарь сделал широкий жест рукой.

– В этом особняке есть всё, чего вы могли бы пожелать. Золото. Драгоценности. Прекрасные произведения искусства, которые большинство считает бесценными.

– Ты ещё многого не знаешь, старичок. У всего есть цена.

С этим библиотекарь согласился:

– Безусловно.

Раздался грохот. Троица обернулась и увидела, как в стене появилась дверь, ведущая в секретный коридор.

– Будете ли вы любезны пройти со мной…

– Пройти с тобой куда?

– Пройти со мной туда, – указал библиотекарь, наклоняя свой канделябр. Мерцающий огонёк свечи осветил проход. Его стены блестели. И шевелились. – Вы же окажете мне честь отнести на место ящик из Долины Царей?

Библиотекарь снова улыбнулся, пригнул голову и исчез в проходе.

Мардж повернулась к остальным:

– Как считаете?

– Там будут эти «про-изведения». Я читаю (считаю!), надо идти, – сказал Деклан. Паскаль был не согласен. Он смотрел на фортепиано, словно только что увидел призрака. (Или, что вероятнее, услышал его.)

– Эй! Ты идёшь? – крикнул Деклан прямо ему в лицо. Но Паскаль здоровяку не ответил. Он просто уселся на пол и продолжил смотреть.

– Что с ним?

– Дорога нелегко ему далась, – ответила Мардж, защищая своего друга. – Может, ему стоит немного передохнуть здесь.

– Наш малыш хочет подремать. – Деклан презрительно махнул рукой и пошёл за вторым ящиком.

Мардж положила руку на колено Паскаля.

– С тобой всё будет хорошо, Паск?

– Здесь больше работы, чем я соглашался делать, – наконец ответил он. – Зачем ты уговорила меня на это?

– Затем. Тебе нужны были деньги. В последнее время ты совсем на мели.

Паскаль заглянул в её несимметричные глаза.

– Бывает и хуже, – он улыбнулся. – Забудь про оплату. Давай выбираться отсюда, пока ещё можем, – и добавил шёпотом: – Я волнуюсь за тебя, Марджери.

Мардж покраснела (отчего казалась слегка милее) и отвернулась. События приобретали неожиданный поворот. В прошлом никто и никогда не волновался за неё. Но именно в эту ночь, именно в этом месте кто-то наконец сказал ей то, что Мардж всегда хотела услышать: «Я волнуюсь за тебя». «Я волнуюсь за тебя, Марджери», если быть точным. Если цитируете кого-то, старайтесь делать это правильно.

Мардж попятилась, натыкаясь на старинную мебель.

– Мне, эм, лучше пойти с ним. Если мы хотим увидеть наши денежки, понимаешь? – И она нырнула в проход, растворившись в тенях.

Паскаль остался в комнате один. Одинокий и грустный. Он уже пожалел о том, что сказал. Паскаль пришёл сюда по делу, а Мардж была его напарницей. Ему просто нужно было время побыть одному, чтобы всё обдумать. О, но он не был один.