Зловещее поручение

— По–моему, логичнее было бы ненавидеть не тех, кто убивает несчастных тюленей ради куска хлеба, а многочисленных модниц, для которых и добывают бельков… Их стали истреблять после того, как в моду вошли тюленьи шкурки, верно?

— Вы правы. Неужели нельзя убедить женщин- отказаться от натуральных мехов? Есть такие прекрасные заменители! Скажите, у вас тоже манто из белька?

Камилла пожала плечами.

— Нет, разумеется, хотя бы потому, что белек мне не нравится. А потом, у меня хватает денег на кое–что получше.

— Норка?

— Соболь.

— Да, у него мех самых красивый. Но и самый дорогой.

— Вы разбираетесь в мехах?

— Еще бы. Мой отец был скорняком, и детство я провел среди звериных шкурок. Чуть сам не стал скорняжничать.

— И вы не ошибетесь, определяя мех?

— Нет, естественно.

Ландон вынул изо рта сигарету и наклонился к Камилле.

— Хотите, чтобы я оценил ваши?

— Нет, не совсем.

Загадочное выражение лица Камиллы заинтриговало Ландона.

— Вы что–то задумали, — покачал он головой.

Откуда ему было знать, что его рассуждения об истреблении бельков придавали все большую отчетливость мыслям Камиллы.

— Ответьте, вы не отказались бы заработать много, очень много денег?

— Что, по–вашему, значит «очень много»?

— Гораздо больше, чем вы получаете в Конго или Индонезии.

— Так, ясно. Выходит, надо кого–то убить.

— Правильно. Но поменьше, чем в Конго или Индонезии.

Ландон нетерпеливо раздавил окурок в пепельнице перед собой и положил руку на сиденве за спиной Камиллы.

— Выкладывайте поскорее, что вы такое придумали!

Черные глаза Камиллы блестели, и Ландон на ее сильно побледневшем лице ничего, кроме них, не видел. Эти глаза его привлекали и отталкивали.

— Могу предложить дело, которое будет вам по плечу. Скажите, вы всегда так ловко орудуете ножом?

— Всегда. Как только освоил это искусство, не делал промахов. Этот способ самый быстрый, чистый и точг ный. Вам действительно надо кого–то убить?

Камилла промолчала. На лбу у нее образовались глубокие поперечные складки. В эту секунду Камилла видела кукольное личико «белобрысой», ее потертую шубку из белька.

— Решайтесь же!

— Не спешите, — сказала она, — эту операцию надо тщательно обдумать, чтобы ни один из нас не оказался под подозрением.

— И сколько же вы заплатите за «эту операцию»?

— Сто тысяч.

— Я ценю свою голову дороже. Ведь за убийство в таких условиях я рискую головой.

— Триста.

— Пятьсот.

— Ого! Вы, оказывается, довольно алчный человек.

— Не знаю, не замечал за собой такого. Но и дураком себя не считаю. Если фортуна дает шанс, только идиот им не воспользуется. Скажите, для вас это важно?

— Чрезвычайно.

— Вот и платите «чрезвычайно».

Камилла разглядывала лицо сидящего так близко человека. «Странно, — думала она, — вот ведь совсем не красавец, но он мужчина и может волновать…»

Внезапно она вздрогнула от смелой ласки его руки, пробравшейся к ее затылку.

— Вы странная девушка, — проговорил он неестественно медленно. — С первого взгляда вы кажетесь некрасивой, простите меня, таких вещей обычно не говорят. Но чем больше на вас смотришь, тем сильнее вы к себе притягиваете…

Ночь была очень холодной, улицы казались вымершими.

Но Реми и Люк к этому привыкли. Они ни на секунду не умолкали, обсуждая то, что услышали от своих товарищей, с которыми недавно расстались.

— И вовсе не в том дело, — кипятился Реми, — что в колледже заставляют зубрить, а в том, что этот тип имеет такой вид, будто снисходительно похлопывает тебя по плечу и приговаривает: «Я понимаю, сам был молодым…» Врет он! Потому что нельзя поверить, что он был таким, как мы! Правда?

— Безусловно. Наша эпоха такова, что и не снилась нашим дедам и отцам. Хотя они и восставали против того, что навязывалось им сверху. Но современность не имеет ничего общего с тем, что было даже тридцать–сорок лет назад. Людей того времени здорово обогнали, как в свое время обгонят и нас, ведь прогресс остановить невозможно.

— Да, да! К прошлому нет и не должно быть возрата. Но есть люди, которые не понимают этого и живут по старым канонам, да еще требуют от нас, чтобы мы переняли их вкусы и привычки…

Разглагольствуя, приятели свернули с ярко освещенного проспекта на темную улочку, а затем в еще более темный переулок.

Вряд ли они замечали, где шли, пока в непроницаемой тьме не наткнулись на какое–то препятствие.

— Осторожно!

— Что это?

Оба возгласа раздались одновременно. Склонившись до самой земли, они с трудом разглядели женщину, лежащую поперек тротуара. На ней была меховая шубка, а светлые волосы создавали подобие ореола вокруг ее безжизненного лица.

У Реми и Люка перехватило дыхание. Они смотрели на женщину, не имея сил даже позвать кого–нибудь на помощь.

— Ты думаешь, она мертва? — прошептал наконец Люк.

— Надо бы проверить… Потому что, если она просто потеряла сознание, то на таком холоде замерзнет.

Реми набрался храбрости и приоткрыл ее манто, а затем приложил руку к груди женщины. Ее абсолютная неподвижность внушала ужас.

— Сердце не бьется.

— Взгляни на ее глаза. Они открыты и ничего не выражают.

— Но что же случилось?