Злой дух Ямбуя

Мне не впервые караулить зверя ночью, одному, окруженному таинственным молчанием тайги. Я приобрел навык стрелять в темноте по еле заметному силуэту. Но все это было в другой обстановке, когда ты убежден, что в случае, если тебя обнаружит зверь, он не замедлит исчезнуть. Здесь же, наоборот, он постарается напасть. И исход будет зависеть от обстоятельств, которые я не смогу предвидеть.

Пользуясь вечерним светом, запоминаю, что находится в створе холмиков на горизонте- это очень важно знать для ночной стрельбы по зверю.

На стланиках, на болотах еще колышется розоватый отсвет заката и румянятся нижние края толстых туч. В чаще кустарников смолкли последние звуки дня.

Опускаюсь в скрадок. Рядом укладываю Загрю. Над нами смыкаются кроны стлаников. Под их сводом нас трудно заметить, но нам хорошо видны поляна, холмики, край зарослей.

Все как будто преобразилось, приняло странные, неестественные очертания — и кустарники и это синее немеркнущее небо. Почему-то вдруг я потерял связь между собою и холмиками, и даже показалось удивительным мое присутствие здесь, на скошенной поляне. Хорошо, что есть на свете комары, они вывели меня из минутного забытья.

Дождь захватил голец правым крылом — быстро прошел. Тучи бежали стороною, сваливая на потускневшую равнину потоки воды. Прошумел ветер, таинственно, как ночной вздох совы, и умер.

Ночь будет длинной. Надо устроиться так, чтобы просидеть долгое время без движения. Ведь медведь обладает необычайно чутким слухом, и малейший шорох может выдать нас.

Привязываю Загрю к стволу стланика, надрезаю ременный поводок, как Карарбах в прошлый раз, чтобы при сильном рывке кобель мог разорвать его. Заряжаю карабин, еще четыре патрона остаются в магазинной коробке.

Ночь ложится на плечи, прижимает к земле, и я замираю, точно растворился в загадочных зарослях стланика.

Снова поднимается,гудит в вышине ветер, угоняет тучи. На далеком горизонте лиловый след угасшего заката. Какое-то слабое оживление заметно в кустарниках, будто только сейчас их ночные жители поверили, что не будет дождя, выбрались из своих убежищ. На болотах слышатся распри пролетных птиц, не поделивших места на илистых берегах. Появляются летучие мыши. Их много. Но они быстро рассеиваются в ночном пространстве, и только пара продолжает бесшумно носиться над холмиками.

Пока я вижу котловину, край зарослей, дремлющий в вышине Ямбуй, ничто не омрачает моего настроения. Мысль о том, что не следовало мне одному здесь оставаться, исчезла так же внезапно, как и возникла.

Многие ли знают, какие картины рисует воображение человека, когда он остается один на один с безмолвием тундры или захваченный ночным ураганом в тайге, среди бушующего леса? Сердца даже сильных подвержены смятению и страху, и не надо насмехаться над теми, кто не выдержит такого испытания…

Нет, я не раскаиваюсь, что остался здесь. Мне бы только в критическую минуту не дать взбунтоваться нервам, удержать спокойствие. Я верю, что именно сегодня мы встретимся с людоедом.

На болоте внезапно раздался жалобный и протяжный крик незнакомой мне птицы.

Стало еще тише, еще мрачнее в зарослях. Жуткая темнота обняла и голец, и стланики, и котловину. По совести говоря, тишина и молчание были просто страшными. Хотя бы ветерок прорвался и растревожил гнетущее молчание ночи!

Загря лежит с поднятой головою, беспрерывно прядает ушами, как говорят эвенки — собаки слышат даже вздохи комара. Поэтому для Загри никогда не бывает тишины в природе: окружающий мир всегда полон шорохов, звуков, но только немногие из них возбуждают в нем любопытство.

18. НОЧНОЙ ПОЕДИНОК

Растеклись по синеве тучи. От звезд чуточку посветлело. Обозначилась котловина, и даже просветы в зарослях. Свежая струя воздуха набегает на лицо. Это очень хорошо: ветерок уносит наш запах от котловины к подножью гольца, и появление медведя мы сможем заметить раньше, чем он обнаружит нас.

Невидимая птичка пикнула в чаще и смолкла, точно умерла. Загря, не шевелясь, посмотрел на меня, как бы пытаясь разгадать, какое впечатление произвел на меня этот первый ночной звук. Но вдруг кобель мгновенно вывернул уши влево, туда же скосил глаза, и редкая щетина на его нижней губе задрожала.

Затаив дыхание, слежу за ним. Кто-то рядом наступил на опавший ольховый лист, послышалось еле уловимое дыхание. Руки инстинктивно хватают карабин. Загря и теперь не повернул головы на звук, только сильно скошенные глаза неподвижно застыли на каком-то предмете.

По направлению взгляда собаки появился живой рыжий комочек. Бурундук! Зверек догадался, что обнаружен нами, поднимает крик. Я угрожаю пальцем Загре- лежать! Он как будто успокаивается, но с его морды не сходит напряженность.

А бурундук носится вокруг скрадка, то взберется на стланик, то на пень и писком своим явно выражает протест. Наверное, под нами находится вход в его нору и из-за нас он не может попасть в нее. А уже пора спать, дни — то у него в эту пору полны больших забот.