Злой дух Ямбуя

— Павел,- зову я радиста.- Привяжи Загрю и не отпускай. Завтра я приду за ним. Не забудь сегодня передать в штаб о событиях вчерашнего дня.

— Хорошо, передам,- ворчливо отвечает он и продолжает стоять какой-то растерянный.

— Что у тебя? Опять приснилась Светлана? Сходи, окунись разок в Реканде.

— Пробовал, еще хуже грызет. Разве карабин взять да пойти в одиночку схлестнуться с медведем?!

— После нас- твоя первая очередь. А пока ты тут останешься за старшего. На ночь выставишь посты. Медведь может прийти и сюда.

— К черту, надоело и ждать и гадать!- вырывается у него с отчаянием, и он скрывается в своей палатке.

Ко мне подходит Лангара.

— Слушай,- говорит она почти шепотом.- Карарбаха надо спрятать от злого духа, обмануть Харги, тогда все хорошо будет.

— Как спрятать, он же идет со мною?

— Другой одежда надо на него надевать.

Я беру старуху за руку, отвожу от костра.

— Лангара, ты умная женщина, убеди Карарбаха, что нет на земле Харги, напрасно боится его.

— Я не найду таких слов сказать ему. Он старый люди, не хочет быть другим. Старик должен идти с тобою и после всякое горе будет считать наказанием духов, но, однако, идет. Пойми, это трудно ему, а ты хочешь еще и больно сделать.

— Боже упаси, я хочу облегчить… Время духов давно прошло.

— Он лучше умрет, но не поверит, что Харги нет.

— Хорошо,- сдаюсь я.- Скажи, какую одежду ему надо?

— Все равно, что дашь, лишь бы не похож на Карарбаха.

Старик попросил остричь его реденькую бороденку,свисавшую одним пучком с подбородка,и стал переодеваться.Свою поношенную дошку, лосевые штаны, унты он туго свернул, сунул в котомку. Надел хлопчатобумажную пару, которую дали ему ребята, телогрейку. Делал он это с присущей ему серьезностью, стараясь не замечать нас. Но сапоги его страшно удивили — какую тяжесть носят лючи на ногах! Они, конечно, были более чем в десять раз тяжелее его олоч, и он от них отказался. Взял у Долбачи его старые унты.

Старик с котомкой за плечами, в Степановой кепке, с берданой внешне не отличим от нас, совсем не похож на Карарбаха! Лангара обходит его со всех сторон, смотрит на старика снизу, сдвигает набок кепку, поворачивает то вправо, то влево и разражается неудержимым смехом.

— Он лючи, лючи! — И тычет в него концом посоха.

20. СЛЕДЫ УВОДЯТ В ЗАРОСЛИ

Мы все стоим плотным кругом у костра в сосредоточенном молчании, как всегда перед походом. В эту минуту ты как бы проверяешь себя перед трудным маршрутом и будто даешь клятву в своей верности спутникам, как это, возможно, делали наши далекие предки, отправляясь в набег или на опасную охоту.

Загря, с подозрением следивший за нами, вдруг взбунтовался. Увидев, что мы уходим без него, рванулся, упал и стал вертеться на сворке. Я уже готов был вернуться и отпустить его, но благоразумие взяло верх.

— Загря, перестань, завтра приду за тобой! — кричу я, скорее успокаивая себя, нежели его.

В ответ собака завыла жалобно, долго, но нас уже поглотил перелесок.

Бредем звериной, чуть проторенной тропкой, через марь, обставленную заиндевевшими кочками, будто кувшинами с поблекшим черноголовником. Под ногами ледок. В воздухе морозная свежесть. В мышцах столько бодрости, что, кажется, унес бы на плечах весь мир.

Впереди неизменно Карарбах, следом Цыбин тяжелыми сапогами взбивает маристую воду. За ним- Долбачи, он не хочет мочить свои мягкие олочи, скачет по упругим кочкам. Я иду последним, с мыслями о Загре. Нам будет трудно обойтись без него. Не вернуться ли за кобелем?… Уже хочу крикнуть Цыбину, чтобы он остановил Карарбаха, но ноги несут меня дальше. Смолкает вой Загри, и я успокаиваюсь.

За марью Цыбину и Долбачи идти влево, а нам с Карарбахом — вправо.

— Как облюбуете место, откуда будете наблюдать, разведите минут на десять костерок, чтобы мы знали, где вы находитесь! — кричу вслед Цыбину. — Если сегодня мы не убьем медведя,ночуем у вас. Там,среди болот, будет безопаснее.

Идем с Карарбахом вдоль перелеска. Воздух необыкновенно чист и прозрачен. Впереди заснеженные взмахи Станового, уже облитые светом пробудившегося солнца, и темные щели,на дне которых отдыхает ночной туман.Точно затаившееся чудовище, неподвижно ждет он своего часа. А ниже провала- гранитный барьер из скалистых нагромождений, прорезанный узкими щелями, уводящими взор в самую глубину хребта.

Меня с детства обворожили горы своим величием и вечным спокойствием. Они никогда мне не надоедают, меня не утомляет их крутизна и не пугают их поднебесные вершины. Горами можно любоваться вечно, как и морем.

Карарбах вдруг останавливается, смотрит под ноги, манит меня. На зеленом мху видна глубокая вмятина, отпечаток тяжелой лапы. Медведь явно шел к лагерю. След был чуточку затянут инеем — зверь был здесь в предутренний час. А вот и еще след в грязи, мы сразу узнаем отпечаток левой лапы, вывернутой сильно внутрь.