Злодей

Один раз отправил папарацци заснять, как Эндрю ковыряет в носу, сидя в ресторане. В другой – послал частного детектива всю ночь сидеть перед его домом, просто чтобы поморочить ему голову. А еще как-то раз попросил редактора одной из местных газет опубликовать историю о том, как святого Эндрю застукали на групповухе во время учебы в каком-то муниципальном колледже.

Сложность в ситуации с моей тайной заключалась в том, что, раскрыв ее, Эндрю навредил бы и себе тоже. Я хотел довести его до такого состояния, когда ему будет больше нечего терять. Чтобы он пошел к моему отцу и рассказал ему. Разоблачил меня. Превратил меня из любимчика в фальшивку, которой он меня считал.

Сегодня у меня было особенно поганое настроение. Настолько, что я даже не поехал на ранчо к лошадям. Все началось утром, когда меня осенило, что чего-то не хватает. А именно текстовых сообщений с фотографиями облаков, которые я получал (и оставлял без ответа) на протяжении нескольких месяцев.

Я не мог поверить, что мне не хватало тетушки Тильды.

Эта старая ведьма вечно создавала мне проблемы.

Персефона зашла слишком далеко.

Я знал, что у меня было два варианта: отступить и пойти жене навстречу – сказать ей, если выяснится, что она или я не можем иметь детей или оба бесплодны, то мы могли бы взять приемного ребенка, – на что я был искренне согласен.

Или же продемонстрировать силу и выгнать ее вон.

Пока мы играли, мне хватило порядочности делать вид, будто я выбираю между двумя вариантами, ради собственного эго.

Хантер то и дело проверял телефон. Сейлор еще было далеко до родов, она не отходила даже половину срока, но он вел себя так, будто она первый в мире человек, производящий на свет другого.

Сегодня в девять утра шпионы Сэма прислали мне сообщение о том, что Персефона приехала в дом Эрроусмитов. Она провела там целых шесть часов, а потом отправилась прямиком в дом престарелых на окраине Бостона, чтобы навестить бабушку бывшего мужа. Она все еще не вернулась домой – наверняка купала, одевала и укладывала Грету Вейтч в постель.

Должен признать, что моя жена была либо самым наивным, либо самым неблагонадежным человеком на свете. Возможно, верно и то и другое.

Одно можно сказать точно: несмотря на все ее особенности, она оказалась вовсе не такой простачкой, как я ожидал. Отнюдь.

Вокруг звучали обрывки разговоров, не способные проникнуть в мои мысли.

– …задать ему трепку. Тебе нужно успокоиться, Килл. Ты слишком жестко взялся за Эрроусмита. Повезло еще, что люди не заметили.

– Килл думает, что везение – упрощенная математика.

– Килл вообще не думает. Взгляни на его лицо. У него такой вид, будто он готов снова всех нас выгнать, чтобы пообжиматься со своей дражайшей женушкой.

Легка на помине. Дверь развлекательного зала распахнулась, и внутрь ворвался ураган по имени Персефона. Ее лицо и губы покрывали капли дождя, словно крошечные бриллианты, – верный признак того, что за окном шел проливной дождь.

Крошечные бриллианты.

Одна шикарная девка – и я повержен.

В последнее время на улице становилось теплее и приятнее, но на этой неделе лило, как из ведра.

Я уловил сходство между этой сценой и той, когда Персефона приняла мое предложение в присутствии моих друзей, и ухмыльнулся, глядя на нее с беззаботным видом.

Наконец она пришла в себя.

Моя жена сбавила шаг и остановилась. Едва я понял, что Персефона что-то сжимает в кулаке, она бросила предмет мне в грудь. Промокшая, тяжелая ткань сползла по моей рубашке.

Я едва не услышал, как Сэм, Дэвон и Хантер одновременно уронили челюсти от удивления.

– Ты следил за мной! – Персефона ударила ладонями по столу и одним махом снесла с него карты, бокалы и пепельницы – все это полетело на пол. – Я обнаружила твоих тупых головорезов, поджидающих возле моей машины, когда вышла из дома престарелых миссис Вейтч, так что решила броситься за ними. Сорвала шапку с одного из них. Второй оказался слишком шустрым.

– И которого ты сумела поймать? – непринужденно спросил Сэм. – Чтобы мне знать, кого уволить.

Взгляд Персефоны метнулся в его сторону. Она пригрозила ему пальцем.

– Заткнись, Бреннан! Просто захлопнись нахрен!

Я поднял теперь уже опознанную шапку с груди и с усмешкой бросил ее на пол. Я знал, что сейчас об извинениях не могло быть и речи.

Фитцпатрик никогда не кланяется и не лебезит перед своей женой.

Он берет в жены покладистую женщину, которая производит на свет других покладистых женщин и сыновей, что в равной мере невыносимы и охвачены благоговейным страхом перед своим отцом.

Вот, чему меня учили.

Вот, в согласии с чем я жил.

Вот, как я умру.

Возможно, Хантер стал исключением и женился по любви, но он и не старший сын. Не глава семейства. Не мужчина, на плечи которого легла обязанность сохранять семейные традиции.

К тому же мне нужно поддерживать репутацию.