Злата. Жизнь на "Отлично!" (том Третий)

— Как вам, Лариса Алексеевна, наверное, известно, у меня существуют определенные проблемы с памятью, но я не слабоумная. Разумеется, я в курсе. — ответил ей. — В курсе, и считаю, что меня оклеветали. Гнусно оклеветали. Товарищ милиционер, подскажите, пожалуйста…

Я обратился к оперу, который с интересом наблюдал за происходящим.

— …является ли клевета уголовно наказуемым деянием?

Опер слегка хмыкнул, а затем кивнул и ответил серьезным тоном.

— Является.

После чего перечислил положенные санкции за данное преступление.

У «классной», когда она услышала «…до двух миллионов рублей» и «…до трех лет», начался заметный тремор рук.

— Прекрасно! — ответил я, придя в отличнейшее настроение, а затем, пощекотав кончиками волос щеку, заявил «классной». — Екатерина Петровна, пишите на меня заявление! Если я воровка, то непременно желаю сесть в тюрьму!

Я, обернувшись на маман, увидел выражение ее лица. Моя родительница явно уже пожалела о том, что не «разрулила» все сама и позволила мне устроить самодеятельность.

Она бы и рада была сейчас вытащить меня из кабинета, чтобы устроить выволочку, но по какой-то причине ее словно бы парализовало.

— Не ста… Не… Не стану. — смогла наконец выговорить учительница «Истории». — Я…я не стану писать на тебя никаких заявлений, Злат!

А вот теперь настало время для небольшой такой эскалации.

— Ну и чудненько! Но в таком случае я сама напишу заявление! На вас, Екатерина Петровна! За то, что вы меня оклеветали! — произнеся это, я гаденько так улыбнулся.

В кабинете воцарилась попросту космическая тишина.

Все присутствующие вытаращились на меня. Видимо, не могли поверить в то, что Злата, простая пятнадцатилетняя школьница, да еще и с проблемами с «головой», осмелилась сказать сейчас то, что сказала.

Все, кроме Стёши. И Насти. Последняя завороженно и с явным удовольствием наблюдала за разворачивающимся на ее глазах шоу и разве что не хлопала в ладоши.

Мне же вдруг жуть как захотелось выпить чайку…

— Так что вариантов у вас ровно два и сделать неверный выбор сложно. Или вы пишете заявление, или я. Выбирайте сами, какой из них вам больше нравится. В конце концов, вы же взрослая женщина, так называемая учительница. В кавычках…

Ответа «классной» долго ждать не пришлось.

— Да чтобы со мной в таком тоне разговаривала какая-то…! Да чтобы вот так…! — все, нервы у «классной» закончились, и она, покраснев как помидор, попросту заплакала. — Я напишу, Злат, хорошо…

Шмыгнув носом, она достала из подставки для канцелярии, стоящей на директорском столе, ручку, а затем…

— Морозова! — это решила вмешаться в ситуацию капитан милиции. — Я не поняла, вы чего так спокойно-то сидите? Что это за дела такие? Ваша дочь при вас же хамит своему учителю…

— Ну так, вы пишете заявление на Злату или как? — облизнув пересохшие губы, поинтересовалась маман у «классной», игнорируя и перебивая милиционера.

— Извините… — начала было возмущаться капитан.

— Не извиню! — ответила маман, повернув к ней голову, а затем просто встала и вышла из кабинета.

Все присутствующие уставились ей в спину. Впрочем, маман отсутствовала очень недолго, прогулявшись до своей коллеги — школьного секретаря и вернувшись от нее с несколькими чистыми листами бумаги формата А4.

— Пишите! — произнесла она, положив бумагу на стол перед «классной», а затем села на свой стул.

Я, посмотрев на маман, улыбнулся ей, а она подмигнула, но…

Нервов мама потратила знатно, и после такого вот вынужденного отпуска, ей, похоже, потребуется еще один…

— Кать, какая у тебя модель телефона? — тем временем «классная», шмыгая носом и роняя слезы на бумагу, начала писать…

— Это просто какой-то… — потирая виски, сквозь зубы произнес директор.

Некоторое время спустя.

— В «шапке» нужно будет написать… — получив от «классной» рукописное заявление и прочитав его, опер вернул лист «писательнице», после чего продиктовал недостающее.

— Что вы натворили…! — в сердцах воскликнул директор, явно имея в виду меня и мою маман. — У Златы же теперь… А!

Он махнул рукой.

— Так как и родитель, и педагог несовершеннолетней присутствуют здесь, то, если нет возражений, я намерен прямо сейчас опросить Петрову Злату… — начал было опер, вновь получив лист с «заявой».

— Подождите, пожалуйста! — подняв руку, перебил я следователя. — Раз уж заявление на меня уже написано, то я бы тоже хотела написать свое.

— На своего учителя? По поводу клеветы? — уточнил опер.

— Не совсем и не только… — в моих глазах, будто бы перед дракой, начали скакать адреналиновые «кляксы». — Я обвиняю свою одноклассницу, Листьеву Екатерину, присутствующую здесь, а также своего классного руководителя, Майорову Екатерину Петровну в том, что первая подбросила в мой рюкзак собственный телефон, а затем заявила, будто бы его у нее украли, а другая лжесвидетельствовала и клеветала на меня, утверждая, что своими глазами видела, как я ворую устройство Листьевой!

Заиграла мелодия, возвещающая о завершении второго урока.