Зимопись. Путь домой. Аз

– Я так же разуверился в окружающем мире, – продолжил я бурчать, – когда узнал, что большинство известных мне по кино и мультфильмам енотов – никакие не еноты, а енотовидные собаки.

– А здесь собаки – это волки, – улыбнулся Малик.

– А женщины – ангелы, – добавил дядя Люсик. – Впрочем, в нашем мире их иногда тоже так называли. – Он вздохнул. – Но упомянутое «иногда», видимо, их не устраивало.

– Это потому, что женщины любят ушами, – сказал Малик, – а мужчины – руками.

– И только кролики чем надо. – Дядя Люсик прикрыл глаза и продекламировал: – «Вы совершили путь от червя к человеку, но многое в вас еще осталось от червя. Некогда были вы обезьяной, и даже теперь еще человек больше обезьяна, чем иная из обезьян». Ницше.

– Будь мягче к людям, – быстро ответил Малик.

– Я что-то не то сказал? – удивился дядя Люсик.

Малик повторил с продолжением:

– «Будь мягче к людям. Хочешь быть мудрей? Не делай больно мудростью своей».

– Омар Хайям, – узнал дядя Люсик.

– А нельзя ли как-нибудь так разговаривать, чтобы другие тоже что-то понимали? – подал голос прислушивавшийся Котя.

– Можно, – сказал Малик.

И разговор сам собой затих. Дальше мы шли молча.

Собирая «орешки», по лесу мы двигались вдоль дороги, стараясь не отдаляться, и вскоре сквозь ветви впереди открылась развилка.

– Влево дорога уходит к вотчине цариссы Меланьи, а темный дом – справа, на другом конце земель цариссы Яны, – объяснил дядя Люсик. – По местоположению темного дома им как бы заведует царисса Яна, но это «заведование» ограничено снабжением и охраной внешнего периметра. Темный дом – сам по себе, он никому не принадлежит, там с благословения Совета сестричества распоряжаются святые сестры. – Дядя Люсик на миг повернул лицо к дороге, что уходила влево. – Кстати, крепость отсюда тоже недалеко, за вотчиной Меланьи на развилке опять влево и обратно в сторону школы.

– Надеюсь, последняя информация нам не пригодится, – проговорил Малик.

Я тоже на это надеялся. А вслух спросил иное:

– У цариссы Яны есть дочери?

Это ведь мне вызывать огонь на себя. Надо быть готовым.

– Всего одна, и ты ее хорошо знаешь, – сказал дядя Люсик. – Ярослава. Единственная наследница. – Он повернулся к Малику и проговорил с некоторым сомнением: – Может быть, Чапе не стоит ходить с нами в башню? Если на его свободу начнут покушаться и там…

Я возразил:

– В амнистии мы с Маликом прописаны оба, и обо мне в любом случае спросят. Мне нужно идти. Как и Ефросинья, Ярослава тоже может оказаться в башне, тогда я передам сообщение от ее брата. Возможно, она что-то вспомнит из детства. И как единственному другу Юлиана Ярослава может рассказать мне больше, чем кому-то другому.

– Думаю, нужно рискнуть еще раз, – согласился со мной Малик.

Дядя Люсик вздохнул.

– Тогда нас ждет либо Шопен,– проворчал он под нос, – либо Мендельсон.

– В каком смысле? – не понял я.

– Первого играют на похоронах, – подсказал Малик, – а второго…

– Знаю, – отрезал я.

– И в таком случае нам лучше разделиться сейчас, – объявил дядя Люсик. – В башню ведет единственный путь, с других сторон местность непроходима. Лишних подозрений нам не надо, значит должны прибыть именно по дороге.

Мы устроили небольшой привал. Малик стал обсуждать с рыкцарями место будущей встречи и сигналы, я в разговор не встревал, но прислушивался. Общий смысл вырисовывался такой: вместе с шестью разбойниками мой меч отправится напрямую (если так можно сказать про зигзагообразное и, иногда, почти круговое передвижение по пересеченной местности) к «плохому месту» у темного дома, а мы придем туда после попытки легального обращения к святым сестрам по поводу Зарины – придем вместе с ней или за помощью, если потребуется силовое решение.

Я вновь остался без любимого оружия.

Дальше мы с Маликом и дядей Люсиком отправились втроем. Башня показалась уже в темноте. Черный силуэт выплыл из мрака, через минуту в бойницах вспыхнули мерцающие оранжевыми отсветами огни факелов: нас заметили.

Как и в прошлый раз, говорил от нашего имени дядя Люсик, а мы с Маликом изображали на все согласных и покорных любому его слову подопечных.

– Я – школьный распорядитель папринций Люсик. Со мной двое спутников, которых я не могу оставить в поселке, поскольку обязан сопровождать лично. Прошу гостеприимства.

Из башни донесся грубоватый мужской голос:

– Хозяйки нет, решение о вас примет царевна Ярослава. Ее уже известили.

То есть, Ярослава где-то поблизости, но не в башне? Гуляет? Ночью?

Зная ее… почему нет? Оставленная здесь за главного, она вправе делать все, что посчитает нужным, а уж нужным кому – семье или себе – это второй вопрос.

– Мы подождем, сколько понадобится. – Дядя Люсик секунду помолчал и тактично добавил: – Просим прощения, что доставили неудобства несогласованным визитом.

Ответ понравился, голос бойника, выглянувшего белой маской в узкую щель, смягчился:

– Царевна Ярослава согласна предоставить ночлег и стол школьному распорядителю и его спутникам.

То есть… Ага, Ярослава все же в башне, но не горит желанием выскакивать навстречу непонятно кому.