Зимопись. Книга шестая. Как я был стрелочником

Урван усмехнулся:

– Старые договоренности не действуют. Прежней власти конязя папы не получили, да и недолго им осталось. – В голосе зазвенели командирские нотки: – «Везучий» подойти не сможет, там мелко, и грузовой «Тазик» для наскока не создан, поэтому сделаем так: окружаем стоянку с берега, в это время «Шнурок» изобразит нападение с воды. В нужный момент мы основной массой ударим с тыла.

Рев с трех кораблей возвестил, что план понравился.

Начали с ритуала. Слухи о грибах оказались выдумкой, вместо них ушкурники накачивались перед боем варевом из перетертых орехов. Чаша дошла до меня, губы ощутили горчайший вкус, а подбадривавшие крики заставили совершить маленький, но глоток.

Кофе! Крепчайший, несладкий, который мгновенно бил по мозгам. Или не кофе, а какао. Индейцы считали шоколад священным напитком и пили его горьким, подсластить додумались европейцы. Что-то наподобие этого текло сейчас по пищеводу, выжигало его и подстрекало на подвиги. Наверное, похожим образом действует алкоголь. Его я еще не пробовал, зато сколько раз видел со стороны результат! Меня будто искупали в ванне с электричеством. Хотелось петь, танцевать и драться. Это оценили, мне разрешили взять оружие. Не свое, которое реквизировал капитан, а любое из огромного выбора, оказавшегося на корабле. Я обошелся мечом и кинжалом, внешне не лучшими, но работоспособными. Впрочем, «на дело» меня не взяли. Вместе с тремя другими гребцами и оставшимся за главного Свиридом я должен был помогать удерживать «Тазик» на месте, а в случае нападения – защищать. Корабли с товаром, с которых ушла основная часть команд, становились завидной добычей для других любителей наживы.

– Мужчин в расход, по остальным сами решайте, – давал Урван последние указания. – Балласт нам не нужен. Берите самое ценное.

В последний момент выяснилось, что сам он с группой захвата не пойдет. Вместе с несколькими сподвижниками капитан отправился вверх по течению на «Шнурке», и через некоторое время над рекой разнеслось:

– Говорит Урван Безухий! Скорее всего, вы меня знаете, а если нет, спросите, и вам расскажут. Во имя Великого волка и Священного леса изобилия, где мы все еще встретимся, требую от водных людей не строить героев и поделиться имуществом. Сейчас мы пристанем к берегу, заберем понравившийся товар и никого не тронем. Если же нет…

– Ушкурник есть ушкурник, своя шкура дороже слова. Не было такого, чтоб никого не тронули. Проваливайте, если хоть немного жизнью дорожите.

Я внимательно вслушивался, поскольку события происходили за излучиной, их скрывал прибрежный лес. Оставшиеся со мной тоже слушали, при этом не спускали с меня глаз. В голове пронеслось: покажись сейчас другой корабль, кому бы я помог? В каком случае у меня больше шансов найти в этом море безумия сумасбродную девчонку и вернуться живым?

Вдали начался бой, о чем возвестили женские вопли, звон металла и крепкая ругань, которая перемежалась криками смерти.

То, о чем я мечтал и чего боялся, произошло. Миновав сражавшихся, сверху по течению к нам несся такой же плоскодонник, как «Шнурок», откуда потрясали поднятыми клинками два десятка ушкурников конкурирующего капитана.

– Лихарь! – с тоской узнал Свирид. – Угораздило же.

Мачта на атакующем судне отсутствовала, помятые борта рассказали о не так давно проигранном бое. Теперь Лихарь с компанией брали реванш. Даже наш «Тазик» представлял большую ценность, чем искромсанный челн нападающих, а если вспомнить про складированную добычу…

– Чапа, луком владеешь?

Я кивнул, предложенное тут же ткнулось в руки. Взведенные стрелы поднялись, на наконечниках от пронесенного Свиридом факела вспыхнула намотанная пакля.

– Пли! – скомандовал он, когда кораблик Лихаря оказался на расстоянии выстрела.

В нас полетели ответные стрелы, не зажигательные. С «Везучего» поддержали огнем, но нападавшие приближались с другого борта. Они прикрывались нами и с ухмылками готовили абордажные крючья. Двадцать против пяти. Плохой расклад.

– Священный лес изобилия ждет новых обитателей, – громко объявил Лихарь.