Зимопись. Книга шестая. Как я был стрелочником

В голосе Венцемира лязгала сталь, но команда дрогнула. Боевого духа как ни бывало. Кто-то спросил про зажигательные стрелы, но теперь, когда столкновение неизбежно, это будет гибелью всем. В рукопашной шанс оставался, на него и рассчитывали.

А я лежал связанный в трюме.

Бойню было не видно, но впечатлений хватило. Ушкурники прогадали с ловушкой. Если б команда «Везучего» высадилась на пиратский корабль, «дравшиеся» развернули бы оружие и порубили пришельцев на куски. Теперь пришлось брать высоченный корабль на абордаж. Разносились смертельные вопли, кто-то с криком падал за борт. Лязг, звон и стук не смолкали, жертв хватало с обеих сторон.

В какой-то момент установилась тишина. Тяжелые шаги по-хозяйски протопали к люку, в него опустилась длинноволосая мужская голова.

– Это у нас кто?

– Чапа, – механически представился я.

В груди похолодело. Растрепанная грива человека свисала вниз, отчего открылись некоторые подробности.

– Почему связан? – спросили меня.

– Пленник.

– Вижу, не слепой.

Так и срывалось с языка: «Вижу, иначе был бы Безглазый». Из люка на меня глядела голова небезызвестного Урвана Безухого – пустота и рваные раны за висками не оставляли сомнений.

– Живые остались? – бросил он наверх.

– Еще да.

– Одного сюда. Желательно, чтоб поразговорчивей.

К нему подтащили раненого Оську.

– За что его? – Подбородок пирата указал на меня.

– Тать с берега, чужие доспехи украл, Кажись из братвы. Венцемир его перехватил.

– Ты давно у Вецемира?

– Полгода.

Урван поморщился и отвернулся, его большой палец чиркнул ногтем по шее.

Сигнал поняли. Одно движение – и Оськина голова рассталась с туловищем. На кровавый фонтан, вызвавший у меня рвотный спазм, капитан просто не обратил внимания.

– Значит, к нам бежал?

Вопрос лишь на миг поставил меня в тупик. Внутри все протестовало, но я кивнул.

– Развязать. Будет младшим, вместо Козявы.

Моя персона Урвана больше не интересовала. Он внимательно оглядел трюм, удовлетворенно выругался и исчез на палубе.

Ко мне спустился бородатый мужик в кожаных доспехах. Другие ушкурники, мелькавшие сверху, были одеты так же и походили на заречных рыкцарей. Странно, что для боя пираты не облачились во что-то более существенное. Неужели верткость и маневренность важнее защитной брони? Тьфу, о чем я, это же бой на воде, и если в металлическом доспехе упасть в реку… Даже стеганый поддоспешник, когда намокнет, с гарантией утащит на дно – что же говорить о тяжеленных латах!

– Я – Свирид.

– Чапа.

– Отлично. Настоящих имен здесь не любят, меньше знаешь, дольше спишь. Свое прошлое забудь – кем был, где был, с кем был. Отныне твоя родина – челн, а мы – родня. – Он хмыкнул. – Не бойся, не такая, как Венцемирова. Надеюсь, он не успел?

Взмах головы указал на конструкцию для наказаний. Я не понял:

– Чего не успел?

– Повезло тебе, что к нам попал. – Свирид уже сменил тему. – И что очень вовремя попал. С Урваном не пропадешь, он мужик суровый, но справедливый. Всем по заслугам воздает. Венцемира хоть и порубили в хлам, но чтоб другим не повадно было, сейчас в лодке на колу по реке отправляют.

Свирид оказался невысоким, но коренастым, особо сгибаться в трюме, как Оське, ему не приходилось. Перерезая путы, он стянул покрывало и с удивлением обнаружил отсутствие на мне одежды.

– Что за новости? Где твои вещи?

– Здесь мешок должен быть. – Я быстро пробежался взглядом по окружающей свалке. – Вон он!

– Оружие есть?

Я кивнул. Свирид покачал головой:

– Оставь внизу, пока к тебе не привыкнут.

В этот момент я как раз вытянул и развязал мешок. Кустистыми бровями Свирида выстрелило вверх:

– Твое? Врешь! Венцемирово барахлишко присвоить хочешь? – Бородатое лицо вскинулось к люку. – Урван, глянь, чего у пацана припрятано!

Когда главарь ушкурников спрыгнул в трюм, в люке нарисовалось еще с пяток любопытных лиц.

– Свет! – приказал Урван, и головы, перегородившие проем, исчезли.

– Гляди. – Свирид указал на щит и нож.

Безухий силуэт склонился над вещами.

– Такие щит и нож заслужить надо. Пока заберу себе, чтоб другие не завидовали.

– А доспехи? – уныло проговорил я.

Хороший был нож. И щит скорее всего отличный, даже применить не пришлось. С другой стороны… легко пришло – легко ушло. А ушло навсегда, это к бабке не ходи. Не может младший иметь материальные блага лучшего качества, чем старший.

– Хочешь сказать, что все это – твое?

– Мое, – подтвердил я с упорством, достойным лучшего применения.

Жалко расставаться с хорошими вещами, особенно безвозмездно. Любой подтвердит.

– У кого упер?

– Какая разница? Сейчас это мое.

– Ошибаешься. Сейчас это наше. Общее. Из твоего здесь только жизнь, да и та, если честно, является общественным достоянием. Будь поаккуратней со словами, малец.

– Вы тоже.

– А ты мне нравишься. Тьфу. – Урван с силой пнул устройство для наказаний. – Не то хотел сказать. Ну ладно, меня поняли. Как тебя, говоришь… Чапа?

– Да.

Руки Урвана переворошили доспехи, и голос устало разрешил:

– Надевай, все равно такой размер никому не налезет. Но не забывай, что отныне они не только твои, относись бережно, поцарапаешь или помнешь – заставлю оплатить или отработать.