Зимопись. Книга 1. Как я был девочкой (СИ)

Запахиваясь в длинную вышитую рубаху поверх юбки, к месту стычки торопился дядя Люсик.

— Что за шум, а драки нету? Или есть?

— Ищем вражеского лазутчика, — доложил первый бойник. — С ворот видели проникновение постороннего. А в лесу — люди.

— Странно, — почесал папринций острый щетинистый подбородок. — Я слышал волка.

Он обернулся к собравшимся вокруг ученицам:

— Тревогу слышали? Исполнять команду!

Толпа рассосалась. От нашей комнаты на стену убежала Зарина. Покачав головой, сестра отправилась с ней.

— Кто стоял в ночной? — сурово вопросил папринций. — Астафья?

— Войник Никандр, — мгновенно выпалил бойник.

— Привести ко мне. Лазутчик еще не найден?

— Ищем.

— Вперед.

Отпустив бойников, дядя Люсик повернулся к нам с Томой:

— Сидите и не высовывайтесь. Без вас проблем хватает. Ферштейн?

— Ага, — моргнули мы.

Час от часу не легче. Мой папа говорит «ферштейн», когда я чего-то недопонимаю. А он учил английский. Опять вредное влияние телевизора.

Телевизора?! Моя челюсть упала, одновременно собираясь спросить…

— Марш в комнату! — приказал папринций.

К нему подбегал войник, оставленный Дарьей.

— Никандр прибыл, — вытянулся он наизготовку.

Руки по швам, честный взгляд в лицо начальству, голова чуточку склонена: младший всегда в чем-то виноват перед старшим, даже если еще не знает, в чем. Глаза преданно выпучены. Если сверху пририсовать веревочку — похож на повешенного.

Мы юркнули в Томину комнату, приникнув изнутри к двери. Поочередно — глазами к щелочкам, ушами к деревянному полотну.

— Как проник лазутчик? Лестница или веревка?

Никандр озабоченно оглянулся по сторонам и вышептал:

— Ход.

После повисшей паузы папринций проговорил:

— Почему не перехватили на входе?

Нам было тесно. Дверь узкая, мы с Томой оба по форме, еще и в шлемах, периодически гулко постукивавших о дерево либо соударявшихся.

— Виноват, не уследил, — опустил голову Никандр.

— Выставлю на соответствие! — погрозил ему пальцем папринций. — Спал?

— Как можно?!

— А что можно?

Никандр еще больше потупил глаза.

Прикладываясь к щелке, мы с Томой треснулись лбами. Потом нам помешали носы. Но ни слова не осталось пропущенным.

— Разберусь, — сурово обронил дядя Люсик. — Астафья?

— Спала. Сейчас на воротах, подменяет.

— Иди.

Папринций тоже убыл.

Прочесав каждый закуток, лазутчика не нашли. Разворошенное гнездо школы приходило в себя. На стенах оставили постоянную стражу из бойников и сменяющихся учениц. Бойники вооружились копьями. Даже сиганув через забор, живым далеко не уйдешь. На подземный ход насыпали гору дров. Носить на кухню теперь далековато, но папринций принял все меры, и школа превратилась в осажденную крепость.

Мудр, ой, мудр Малик в военных делах.

Это я как бы обозвал себя хвастуном и тупицей. Восхваляя одно из двух, по закону сообщающихся сосудов выставляешь ничтожеством второе. И вообще, «Все лучшее — детям» пытливому уму сообщает: «Все худшее — взрослым».

Глава 12

Досыпать ночь пришлось в два этапа. Одни до рассвета, вторые после. Естественно, я спал в своей комнате. Один. Блаженство.

До рассвета. Затем…

— Чапа! Смена!

Треволнения ночи не отпускали. С трудом узнал Зарину, стоявшую надо мной в полном вооружении.

— Если хочешь, поспи еще, — проговорила она. — Я подежурю. Я спать не хочу. Совсем-совсем.

Вот еще. Зарина предложила худшее из всего, что могла предложить: чтоб женщина защищала мужчину.

Ага, кто тут мужчина? Не забывайтесь, сударь, что вы сударыня.

— Ложись, — почти оттолкнул я девушку. — Встаю.

Обратив к даме зад и спину, принялся резво одеваться. Сзади слышался только звон сбрасываемых доспехов. Как же, не хочет она спать. Усталое девичье тело даже не легло, а свалилось, хорошо, что не мимо.

Несколько часов я провел на стене. Пробегавшая Тома косилась на меня снизу. Она помогала приносить защитникам завтрак. Принесла и мне.

— Что будем делать? — спросила шепотом.

— Ждать момента.

Астафья в сопровождении двух бойников выехала за ворота. Думал, прочесывать лес. Нет, поднятая пыльная полоса показала, что ускакали в сторону башни.

Ближе к обеду нас сменили первые номера. Улыбавшаяся Зарина сыто поведала об обеденном меню. Вторые номера покинули стену, сдав посты, и сразу навострились на кухню. Слово «столовая» подходило залу со столами больше, и выглядело не столь немецким, но — кухня. Что поделать. А ничего не делать. Стараться не думать об этом. Чтоб не сломать мозги. Просто смириться. Мол, мало ли в Бразилии Педров и прочих перекуров. И мало ли каким ангелом их туда занесло.

После обеда прибыл усиленный десятком войников отряд цариссы. Дарья сразу ушла к себе, паприций побежал на доклад. Астафья, вызвавшая их в школу, снова заняла место на стене.

Разбившись на три конных группы, войники под командованием Дарьиных мужей отправились в лес. Тревожно переглядываясь, я и Тома ждали шума в лесу, стычки, драки, погони. Но ни Гром не гавкнул, ни Сявка не тявкнула. Спустя несколько часов все три отряда вернулись в полном составе ни с чем.