Зимопись. Книга 1. Как я был девочкой (СИ)

Глупый вопрос. Зарина посмотрела так, что я мгновенно сменил тему:

— Между цариссами бывают войны?

Девушка нахмурилась:

— Нападать на соседей нельзя. Остальные объединятся и разгромят. Никаких выяснений отношений, поединков и прочего. Только по закону. Если что — вмешаются царберы и следа в памяти не оставят, что была когда-то такая семья-нарушительница.

— А на чужих крепостных нападают? — не терпелось узнать больше.

Помню из учебника и фильмов, как бароны да князья чуть не ежедневно забавлялись, грабя людишек соседа.

— Чужих крепостных? — Зарина звонко расхохоталась. — Это как? Что, бывают свои крепостные? Крепостные принадлежат крепости. Потому так называются. Нападать на крепостных нельзя.

— На этих нельзя, на тех нельзя, — проворчал я. — А на кого можно?

— Можно выяснять отношения внутри семьи — за трон, за более высокое положение, за обиды и притеснения, — нехотя сообщила Зарина. — Даже за место за столом. Со стороны никто слова не скажет. Только рады будут, семья-то ослабнет.

Черт, задел больное место.

— Выходит, вы совсем не воюете? — предположил я.

— Между собой — нет. Только с пожирателями и с преступниками.

Интересно они избавились от внутренних войн. Теперь воюют только с внешним врагом, объединяясь с царской армией под единым командованием. В остальное время — тишь да благодать. Как в Спарте времен законов Ликурга. Закостеневшее общество, придумавшее отдушины для тех, кого оно не устраивает.

Не верилось, что все так гладко.

— Неужели нет конфликтов хотя бы среди деревень, между соседями-крестьянами? Им-то есть, что делить.

Зарина что-то припомнила, но все равно пожала плечиками:

— Разве что мелкие обиды. При перерастании в большие порядок наводят обе цариссы… если деревни из разных вотчин. А в землях одной такого не бывает. Не слышала.

Она снова загрустила. Зря я коснулся темы семейных разборок.

Глубоко за полночь добрались до очередной цекады. Все как прежде: забор, внутри опоясанный помещениями, в центре — общая лежанка. Записавшись, расположились на ночлег. Главу семьи окружили рослыми телами деловитые мужья, вдали с войниками прилепился сынок Митрофан, крепыш и дылда, на котором пахать можно. А вот поди ж ты, не светит ему ничего, кроме удачного заженства. Сказал так, потому что «женитьба» в данном случае не звучит.

Меня новоявленные «сестренки» как-то само собой спихнули в центр, расположившись по бокам. Спали в доспехах, с оружием под рукой. Царберы царберами, а ночью даже здесь хранили бдительность.

— Баю-бай, баю-бай, поскорее засыпай… — слышалась неподалеку заунывная колыбельная со странной концовкой: — а то страшный человолк нам не даст исполнить долг.

Странный мир. Многие новые слова были не понятны, старые иногда еще более удивительны. Все запутано и перевернуто вверх тормашками. Но кое-что нравилось.

И кое-кто.

Я долго смотрел ввысь. Звезды молчали. Иногда таинственно подмигивали, словно зная что-то. Мне бы их знания.

Проснувшись, ощутил сквозящий холодок сверху и уютное тепло по бокам. С двух сторон меня грели зябко жмущиеся во сне Тома и Зарина. Бросило в жар: вдруг сейчас проснутся? Да я со стыда сгорю!

Бережно высвободившись, отправился в отхожее место. Самое время, пока никто не видит. На обратном пути обнаружил семью готовящейся в путь. Сами проснулись или я переполошил?

Выехали затемно. Рассвет застиг посреди леса, прямая полоса дороги уходила вдаль, дышалось легко и свежо. Даже мысли проснулись. Совсем некстати. Не могли еще поспать, дать насладиться чувственной тишиной, безмятежностью и великолепием природы.

Все, природа, давай, до свидания. Подогнав коня, я приблизился к цариссе, намекая, что переполнен вопросами. Аж вываливаются. Тома немного отстала, Зарина ехала с другой стороны от мамы. Я заговорил:

— Почему принято брать именно трех мужей? Не одного, не двух?

Варфоломея посмотрела меня, как лев на таракана:

— А почему нужно ограничивать?

— Разве не правильнее дать людям возможность строить любовь самостоятельно, без предварительно навязанных условий?

— Не понимаю, в чем видишь проблему.

Я попытался объяснить:

— Если двое влюбятся и захотят построить семью, зачем им еще двое?

— Кажется, поняла, — задумчиво сощурилась царисса. — У вас только по одному мужу?

— Мама! — встряла обеспокоенная Зарина, не пропускавшая ни слова. — Нельзя спрашивать!

— Подожди, доча. Чапа затронула интересную тему.

— Да, у нас муж в семье один, — гордо заявил я, не пускаясь в объяснения насчет существования адюльтеров, свободных браков или все возрастающего количества мусульманских семей.

— Считаешь это нормальным?

— Да, — снова кивнул я.

С другой стороны ко мне приблизилась Тома. Не принимая участия в диспуте, тоже внимательно прислушивалась, переживая: вдруг ляпну что-то не то? На этот случай и подъехала ближе. Защищать. Тома, за это я тебя и люблю… чисто платонически. Просто обожаю.