Зимний Фонарь (СИ)

— Zos soharkon, — задыхается капитан и, хрипло усмехаясь, лезвием блокирует очередной удар, — eni battefkos-nof zex itef.

Клинки скрещиваются со звоном. Отзвук его проходит по всему Синекаму, сливаясь с колокольным плачем Храма. Искры раскалившейся стали брызжут во все стороны. Реверсон изо всех сил пытается удержать скользящую рукоять. Лезвие собственного оружия неумолимо приближается к лицу. Демиборец выгибается. Отворачиваясь, пытается отклониться. Плоскость скимитара заметно темнеет. От напряжения начинают дрожать руки. Оскар выбивает скимитар и пинает противника в грудь. Заносит над ним клинок и замирает, наслаждаясь очередным триумфом.

Готовый принять новую смерть, Аверс замечает сотканный сумраком женский силуэт. Чаровница появляется из дыма с туманом. Завидевшие её ревенанты, опуская головы, преклоняют перед ней колени. Женщина равнодушно взирает на растущее пепелище и тела, оставленные к трапезе воронов.

Незваная гостья окутана глухим трауром, и голову её украшает корона, собранная из гильз. На кипенном лице зияют пустотой глазницы. В порывах ветра шлейфы одежд обращаются прахом. Правая рука немёртвой перетекает в длинный меч, флиссу, навершие которой выполнено в виде лисьей морды.

В сравнении с крупными кистями ноги женщины маленькие. Босая, она неотвратимо движется к Неупокоенному. Шаги её не оставляют следов. Когда расстояние меж немёртвыми сокращается, коронованная поднимает флиссу и лёгким взмахом отсекает голову цесаревича. Чёрная кровь омывает клинок, окропляя эфес и землю вокруг.

— Milaghtkof, enilo zos sazerkkon, — раскатисто гремит женский голос над капитаном, и приходит тишина, — enis nontoj zaut kemorom.

То, что секундой раньше было обращено к нему одному, пробуждает ото сна умерших. Опаленные, истекающие кровью тела одно за другим поднимаются на ноги. Всякая пластичность, присущая живым, исчезает. Сердца воинов не бьются, но нечто вновь вынуждает их глотать воздух. Неживые глаза вспыхивают сизым огнём.

Глава вторая. Один плохой день

«Ежедневно лишь одно существование Немока порождало свыше десятка заболеваний: от незначительных до смертельных. Пребывание деми рядом с населёнными пунктами искажало всё живое. Природа не могла справиться с демиургическим воздействием — мутации встречались во всех царствах и мирах, и человеческий вид пострадал не меньше других.

За годы Восхождения Немока появилось множество людей, наделённых генетическими пороками — внешними и/или внутренними дефектами. Несмотря на то, что в начале X века было произведено Нисхождение, число дефектных персон продолжает неуклонно расти: виной тому отсутствие систематического лечения и наследственный фактор недугов»,

— С. Блок, «Немок и Синекам».

Эпизод первый

Балтийская Республика: Синекамский край

руины Стагетского Предела

12-31/989

Ныне на руинах Стагетского замка стоит кладбище. Внутренний двор исполосован стройными рядами могил. Над каждым надгробием, помутневшим от времени, возвышается фонарь. Единожды в год его зажигает стагетский почитатель, совершающий обход в день падения Стагета.

– [Долбанный] рот, — сыпля ругательствами, с ходулей внезапно срывается юный почитатель, Элиот Лайн. — Да какого?

Это высокий черноволосый парень с серыми, практически прозрачными глазами. Черты его лица невыразительны, а губы настолько тонкие, что кажется, будто их нет. Болезненно бледный, вечно непричёсанный подросток.

Когда-то то, что стало ходулями, служило частью экзоскелета для силовых доспехов. Сейчас же это — стальной каркас со ступенями для ног. Однако выступы изношены и разболтаны за давностью лет. Время от времени что-то да отваливается. В этот раз не выдерживает правая ступень.

Потирая ушибленный локоть, Элиот обнаруживает, что пуховик порван. Парень, устало глядя на металлоконструкцию, вздыхает. Он стягивает с ботинка оторванное крепление и подходит к ходулям. На протоптанной тропинке ступени не оказывается. Поблизости тоже. Вокруг нетронутые сугробы с могильными курганами.

— Твою ж… — ругаясь под нос, парень раздражённо достаёт из кармана перчатки и, когда одна из них не налезает, в бешенстве забрасывает обе в дальний сугроб. — Плевать.

Без перчаток пальцы мёрзнут быстрее. Когда почитатель начинает копаться в сугробе, чувствительность обостряется. Подвижность сокращается. На запястьях высыпает крапивница, а кожа слегка трескается.

— Geache, ты и есть стагетский почитатель? — слышится сверху иноземный акцент: согласные звучат твёрдо, гласные — резко. Лайн шустро выпрямляется и оглядывается. Из-за надгробия, рядом с которым он остановился, выходит человек в плотном кожаном плаще. — Что-то не так?

— Мне говорили, — вытирая слезящийся глаз, в замешательстве отзывается Элиот. Ему не удаётся разглядеть лица незнакомца. То скрыто тенью надвинутого капюшона, — что сюда никто не приходит.

— Feville sazerkkon tanoght, — склонив голову набок, отвечает карпеец и достаёт из внутреннего кармана портсигар, после чего закуривает. — Можно сказать, я тоже в каком-то смысле почитатель.