Читаем ЖЖ 2010-2012 полностью

  Жена посмотрела на мужа так возмущенно, как будто он уже передовой представитель эволюционного процесса, и все на глазах отмирает.

  218

  - А вот спорим, что не отомрет! - горячо крикнул сын, и в голосе его слышалось паническое, извечно-русское «что делать, если отомрет?!»

  Понятно, он только что женился, и ему не по сердцу было думать об исчезновении полов.

  - Спорим! - согласился отец. - И я через два миллиарда лет найду тебя, встретимся и поговорим. Ты где там, кем?

  Он кричал через скатерть, которая в это время представляла своими мелкими узорами пару миллиардов лет.

  - Да вот подрабатываю, - глухо донесся голос сына. - Шабашка такая: у одной системы тут звездной, в соседнем пространстве, служу коллективным разумом, парочку эонов придется прогнуться. А ты, батя, где, кем? - безэмоционально, надзвездно поинтересовался сын.

  - А я подпространством тут заправляю. Так прав же я был! Я! На что же мы спорили-то,

  а?

  - Не помню, - сказал сын.

  - И я не помню. Склероз... вот уже половое размножение преодолели, и тела-то другие, а что-то земное все-таки осталось - склероз!

  2.5.24 (2011-05-24 09:21)

  Всю ночь сосед матерился, врывался к нам в комнату и тп.. При этом он плохо справляется с равновесием, все время сообщая стенам громко: «Не понял!» (и далее матом).

  - Стихи прилетели на крыльях магнитной бури? Буревестники? Д:

  - один раз только Ленин пригодился в моей жизни, когда жили у бабушки и продавали тюльпаны из сада, все ведро купила коммунистка в день рождения Ленина - к памятнику ему.

  Вчера написала хризантемы на голубом фоне (Слава их назвал «осьминожистыми»).

  2.5.25 Христос среди лилий (2011-05-25 00:43)

  2.5.26 (2011-05-25 03:08)

  Опять пьяные песни под окном в кустах сирени. Сирень отравлена ими.

  кого-то спросили: ваш девиз. И я подумала: какой же у меня? А вот примерно такой: побольше прощай другим и поменьше себе.

  220

  Позвонила Н.Н. : «На стене пятно 2на 3 - соседи затопили, ты напиши картину, чтоб закрыть».

  - Леонардо, к тебе просьба от Лодовико Моро - у нас в замке стена провалилась, не можешь ли дать парочку картин, чтоб закрыть? (Слава).

  А когда я убирала картину с балкона, приговаривая «Тучи заходили», Слава запел: «Над картиной тучи ходят хмуро.».

  Иногда я думаю: пожить бы подольше, картин много всем написать. А иногда вижу: пыль садится на картины, все это. Хлопоты лишние людям. А на другой день: ничего, вытрем пыль.

  была Ю. Она стала требовать, чтоб я прочла ее рассказ срочно - при ней. Я не хотела (устала). Но она зарыдала, и я стала читать. Поскольку она только что выписалась из б-цы.

  О книге Чижа «Болезнь Гоголя». Испугалась: многовато у меня общих черт с НВ. Но утешили 2 вещи: я не умею практично находить покровителей (Жуковский устраивал Гоголю большие вспомоществования от двора) и совершенно не нуждаюсь в учениках (Гоголь только их и любил).

  Над архивами:

  - Он увел ее от мужа и прожил с нею 67 лет (сейчас ему 90).

  - И муж 67 лет благодарит его за то, что увел (Слава).

  И. р-л, как им в школе учитель истории рассказывал о войне: «Я не мог никого убить! Надо, знал - иначе меня. но только ниже в окоп зарывался с головой, и все, не мог убивать».

  - Лучше бы Савва Морозов не на революции давал деньги, а на науку: Циолковский бы еще при царе ракеты построил, и все шилозадые в Космос бы летали (Слава). И революции бы не случилось.

  - Как роман о зайце? - спросила я (внук ее - умница - в 8 лет писал роман).

  - «Заяц», как «Братья Карамазовы», остался незавершенным.

  Уха была такая вкусная, что Слава сказал: = Хочется быть и тарелкой, и ложкой, и самим собой!

  - Все вечности жерлом пожрется - когда Державин это писал, еще не была потеряна связь «жерла» с первоначальным смыслом (жерло - то, чем жрут), - сказал Слава.

  А.:

  - Я так переживала за Чубайса в начале перестройки, что один раз сидела грустная, сын спросил: «Что случилось? Может, Чубайса кто обидел?»

  С.:

  - Геология страны определяет х-р народа. В Черногории - на ее карстовых полях - даже трава не растет, твердая почва, вот и х-р такой, что даже Наполеон не смог их завоевать. Пушкин: «Черногорцы - что такое, Бонапарте вопросил.»

  Дочь в 7 лет в 1991-м (время пустых прилавков) сказала: «Мама, я накоплю открытки, а когда ничего не будет у людей, я их выставлю, чтоб на красоту посмотрели» (хотела мир красотой спасти, мой ангел).

  2.5.27 трудны только первые 70 лет жизни (2011-05-26 09:32) Сосед смотрит ТВ и громко, на всю квартиру, спорит с Млечиным:

  - Ничего ты не понимаешь! И без тебя я знаю: Сталин хотел напасть. У тебя из родни хоть кто-нибудь воевал-нет?!

  Ну, это как с вулканом: все спокойно, и вдруг извержение - в любую секунду сосед может выскочить и начать махать руками-ногами. Вчера я то участковую хотела пригласить (утром), то вызвать бригаду милиции (поздно вечером), но все же пока смиряюсь. ходили на юбилей к Игорю в кафе «Пикассо». Я говорила тост за него как ангела: он в 66- м году редактировал «Пермский университет» и поддерживал мои первые литературные опыты - весьма наивные. А он поощрял: «Ты, старуха, пиши, пиши!» («Старухе» было 17 лет).

  Записала кое-что:

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии