Читаем ЖЖ 2010-2012 полностью

  Вчера был наш дорогой друг Сережа. Он принес новые журналы и книги. Мы выпили

  341

  по рюмке коньяку. О книге Пирош «Продано»:

  - Она уверяет, что продаются картины тех постмодернистов, которые - дети политиков или аристократов.

  Слава:

  - Но Андерсен в сказке предсказал - рано или поздно появится мальчик и крикнет: «А король-то голый!»

  - Но его не услышат.

  - Да, сейчас восстание масс произошло, слух и зрение закрыты мельтешением масскульта... Однако в веках остаются только шедевры. А экскременты и окурки смешаются с обыкновенным мусором. (Я)

  Сережа:

  - Сейчас жестокий момент: постмодернисты подмяли под себя музеи, даже самые знаменитые.

  Я:

  - Жестокость искусства в другом. Художник на самом деле платит сверх-цену - свою жизнь. Зритель не может понимать: мазок влево или вправо хорош или плох. Но он понимает: художник голодал, но писал, значит, это искусство чего-то стоит, раз отдана за него жизнь.

  Слава:

  - Деньги не создают проблемы, а только ее подчеркивают. Возрождение - это что такое? Древнегреческим искусством заинтересовались потомки варваров, в свое время разрушивших Европу почти дотла. Может, потомки нынешних варваров (мигрантов) заинтересуются искусством Европы.

  2.12.11 репродукция имеет больше права на жизнь? (2011-12-1816:20)

  Написала 2 рыбок и одну очень экспрессионистскую Ахматову (на обратной стороне папки, то есть половинки папки). Затем одну рыбку очень улучшила и 1 Ахматову (вчерашнюю) ухудшила, хотя собиралась только нос загорбить. вот так.

  - картины в музее смотрятся лучше - энергия хлещет из.

  - А мой однокурсник Королев говорил, что репродукция имеет больше прав на жизнь, ибо она оставляет место для фантазии, - говорю я, - конечно, не больше. но имеет право почти на равных.

  Вчера привозили внука полутора лет. Он узнает на моих картинах деда Славу, а про ангела говорит: «Мама».

  Сегодня привозили трех других внуков. У одного болит нога. Я говорила, что хорошо бы на рентген. Ответ родителей был суров:

  - И без рентгена видно, что ногти надо стричь!

  давление - 163. И под ребрами что-то не так. Желчный? Плевра? Не знаю. Но настроение хорошее (стихи пошли!). Еще были сегодня Запольские и принесли 2 куртки для крестниц. Спасибо! Моя валюта - настроение! Если она поднимается, то жить можно, несмотря на соседа.

  342

  2.12.12 все слова, слова, слова (2011-12-1913:35)

  Вчера звонил В.:

  - У нас на работе был человек по фамилии Паклавский. Когда американцы спасли Зиганшина, Поплавского и еще двоих, Паклавский сказал: «Зря, что ли, у меня похожая фамилия! Все, ухожу на флот». И нанялся на рыболовный сейнер.

  А Пелевин пишет: "Слова ведь одни на всех, и кто только не пробовал складывать их так и эдак".

  Нет! Слова не одни на всех. Для каждого каждое слово - разное! Для Паклавского фамилия «Поплавский» была не та, что для других. Я, например, никогда не использую слово «духмяный», а кто-то - вполне его считает нужным для книги своей. Слава, кстати, не считает, что приживется мое «репро» (потому что есть уже «ретро»).

  2.12.13 когда мне было 16 (2011-12-21 15:04)

  Дневник капеллы из 1963 года - мне было 16 лет.

  Во время разборки архива нашла старый дневник, о котором не имела понятия уже лет так 45. глупый дневник - в стиле журнала «Юность» тех лет. Мы жили в поселке Сарс Октябрьского района Пермской области.

  Я смотрю на девчонок. Просто смотрю. Мне очень нравится так сидеть и смотреть. Они очень хорошие, мои девчонки, а главное - они мои, самые близкие, каких больше нигде нет. Это даже хорошо, что нет ребят. Можно сидеть, не пряча колени. Но вот ребята приходят, и колени мгновенно скрываются. Приход парней нас теперь уже не радует, как раньше. Мы все равно только ссоримся. Это уже давненько, как мы начали ссориться. Это естественно, ведь мы все равно меняемся.

  Магнитка. В сумерках мать-героиня избивает мужа-участника ВОВ.

  - Школа передового опыта, - сказала Люба.

  - Маяки, - добавила Вера.

  - Вот они - русские женщины, - заметила Соня. Послышались звяканья костыля.

  - В ход идет холодное оружие, - Вера. И вдруг все смолкло.

  - Перешли на ближний бой, - это мои слова.

  (По-моему, эта жестокую сцену наблюдали жестокие мы. никого не пожалели, какой

  кошмар).

  (Слава:

  - Ты стала другая, поэтому долго не горюй).

  В клубе торжественное заседание. Вручают премии. Рабочий говорит ответное слово:

  - Я заслужил. Работал. Познал не только мужчин, но и женщин..

  Описываю концерт самодеятельности. Китайский танец: девушки в шляпках. Сверху шляпки покрашены, а снизу видны газетные заголовки. «За разоружение!» и «Передовики впереди».

  Валялись в снегу, идем - навстречу директор завода и Куранов. Хотели нас отвалять, но мы заблаговременно почувствовали приближение их жен и сбежали. Девы решили сделать из меня спортсменку и установили для этого диктатуру при полнейшем отсутствии совести и жалости. Мне досталось. Затем горячая схватка произошла между Верой, Соней и Любой. Когда Вера сдалась, она запела: «Замучен тяжелой неволей». (НЕ верится, что директор завода - ! - хотел нас валять в снегу. но лгать я тоже не умела. неужели были такие демократичные у нас тогда директора?).

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии