Читаем ЖЖ 2010-2012 полностью

  Были Арсений Ли с Аллой. Юлечка (защитившая по мне диссертацию) была с дочкой и с дипломницей, которая по мне пишет работу. Они подарили коробку красок! Было ТВ. Во время моего выступления Слава подавал едкие реплики. Но я только улыбалась. Библиотекари подарили темно-красную розу. И кое-что еще осталось от презентации, например, из последних сил сделанный педикюр; надеюсь, он будет долгоиграющий. На обратном пути мы проехали мимо инсталляции «Хребет Урала» похожий на заборы Шагала или на деревянного ящера. Впечатляет. Славе понравилось каменное яйцо, подвешенное на четырех грубых веревках.

  Еще был вчера был Вова Кочнев, взял книгу, чтобы написать рецензию.

  Сегодня я отекла. Видимо, начинаются типичные летние проблемы. Но все равно пойду

  на почту, отправлю договор.

  Вчера звонила Карпова из Нытвы. Говорит, что следит за всеми нашими публикациями. Слава: наверно, в каждом райцентре есть по пять таких читателей. Поэтому надо писать дальше и больше.

  А выше - с ТВ прислали ролик о нас.

  2.6.9 ролики с презентации (2011-06-12 04:12)

  Не сплю, давление, увидела несколько роликов с презентации: http://rutube.ru/tracks/4528588.html?v=724de6b7dd7ffbcee352945eb0c86 434 http://permbook.livejournal.com/19422.html

  2.6.10 прочла, затаив дыхание (2011-06-13 09:08)

  http://magazines.russ.ru/nz/2011/2/fi16.html

  Александр Филоненко - записи за Александром Пятигорским Давно я не получала такого огромного наслаждения от чтения! (НГ)

  Побывал в Москве и обнаружил у своих старинных друзей новый цинизм. Все время ведутся неприличные разговоры о деньгах и женщинах. Утомляет, потому что надо же хоть иногда говорить правду.

  Когда Юрий Михайлович Лотман был предельно недоволен каким-нибудь присланным текстом, его самая суровая критика выражалась следующим образом: "Ну, так бы и я смог написать".

  Бродский:

  - Держу пари, что через полгода научу Александра писать приличные (не гениальные!) стишата.

  - Но я не умею обходиться с рифмой.

  - Ну, уж это совсем не важно. Этому я берусь научить в два счета.

  - Но можете ли научить прозе? Андрей:

  - Прозе научить невозможно. Так же говорил и Гёте Эккерману.

  Поразителен "нравственный инстинкт" таких людей, как Рихтер, Левада или Мамардашвили. Первый конфликт Мераба "со своим народом" произошел в 1980-х, когда перед ним открывались все двери. Сын его лучшего друга с товарищами после свадьбы

  235

  захватили самолет в Тбилиси с требованием лететь в Турцию, а потом убили летчика. Друг попросил Мераба подписать просьбу о помиловании, а тот отказался...

  Юрий Валентинович (Кнорозов) крепко пил - его дневная норма долгие годы составляла литр водки, и врачи обещали смерть в сорок, но прожил почти восемьдесят. Он попал в окружение в харьковском котле (кстати, он учился в Харьковском университете), и, скрываясь в подвалах, учил древнеегипетский язык по классическому учебнику Гардинера, приобретенному до войны на базаре. Когда обнаружил шестнадцать ошибок в учебнике, решил, что древнеегипетский - знает. Это был его первый древний язык. . В Питере он резко пошел в гору, стал доктором, академиком, человеком, расшифровавшим письменность майя.

  (Слава считает, что не поверили ему про язык майя, потому что от него всегда шел запах алкоголя. есть пьющие гении и трезвые бездарности, но это два полюса, а в общем-то люди кругом нормальные)

  Три опыта сознания: Джойс, Пруст, Кафка - и Леопольд Блум, мсье Сван и Йозеф К. У Кафки в "Замке" Йозеф К. - дурак, не понимающий ничего, но Бог так устроил мир, чтобы мы ничего не понимали, следовательно, мы все - дураки и насекомые. Но его голая фабула - сама по себе структура сознания. Для Пруста все познаваемо, а то, что непознаваемо, должно быть просто убрано, исключено. (Для меня познаваемое и непознаваемое одинаково важны - НГ).

  2.6.11 надо бы жить просто и возвышенно... (2011-06-1314:06)

  Мы были вчера в гостях у Наташи М. - по ее приглашению. Там на стенах керамика Гончаровой (такая тарелка была на выставке «Москва-Париж»), большой портрет Плисецкой, икебана завораживает. Джем Наташа варит сама, он невероятно вкусен. К чаю в сливочнике было деревенское молоко почти медового цвета. (кто-то с дачи ей возит?). И еще стояла в центре стола финская (?) фиалка с мириадом волшебных цветов брусничного цвета.

  По-прежнему на немецких тарелочках - садовые таракашки. Славино трехстишье:

  - Очень мил таракан На краю блюдца. Ведь он нарисован.

  Наташа рассказала о детстве покойной мамы. В школе комиссар под Рождество грозно спросил:

  - Кто из вас верит в Бога? И где у вас ставят елки? Встаньте!

  Встали сын батюшки и Маша - мама Наташи. Комиссар их покрыл позором, но еще никого никуда не ссылали: время было относительно вегетарианское. Возможно, за этот случай Бог дал ей сто лет жизни без одного месяца и преданную дочь. Наташа цитирует старца: надо жить просто и возвышенно.

  Она пригласила нас еще постоять на балконе, который выходит во двор-сад. Там береза выше пятого этажа. Поразила меня береза тем, что, несмотря на свой гигантский рост, остается тоненькой и нежной. А тополя с девятиэтажный дом. Наташа:

  - Молюсь за них, чтобы не упали.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии