Он написал что-то в тетради и показал мне, но издали я не увидел, и опять подбежал к нему. Там было: «Пожалуйста, не говори бабушке, что мы виделись». Я сказал: «Если вы не скажете, я не скажу», – и даже не задумался над такой очевидной вещью, как почему
В ту ночь мне хотелось только заснуть, но получалось только изобретать.
Что если обледенять самолеты, чтобы их не могли найти ракеты с тепловым наведением?
Что если турникеты в метро делать одновременно детекторами радиации?
Что если запредельно удлинить машины «Скорой помощи», чтобы подсоединять ими дома к больнице?
Что если продавать парашюты в поясных сумках?
Что если в кобуру пистолетов ставить сенсоры злобы, чтобы когда ты зол, они не стреляли даже у полицейских?
Что если делать комбинезоны из кевлара[73]?
Что если строить небоскребы из движущихся частей, чтобы они могли самопереставляться при необходимости и даже раздвигаться посередине для пропуска самолетов?
Что если…
Что если…
Что если…
Потом в моем мозгу зародилась мысль, не похожая ни на что. Она была мне ближе, чем другие мысли, и звучала громче. Я не знал ни откуда она взялась, ни зачем, ни того, нравится она мне или отвратительна. Она раскрылась, как кулак или бутон.
Что если выкопать пустой папин гроб?
Почему я не там, где ты 11/9/03
Я не говорю, прости.
Меня зовут Томас.
Прости.
Все равно прости.