Журнал «Если», 1998 № 03

Неужто он так родовит, что с малых лет вправе титулы жаловать?

— Прощай, Ильмар-вор.

Марк повернулся и пошел. Спина все же напряженная была, будто боялся он, что метну кинжал. Но шел ровно и не спеша. По песку, через кусты, все дальше и дальше.

— Граф Ильмар, позволено ли будет бедной баронессе присесть в вашем присутствии?

Хелен стояла надо мной, согнувшись в насмешливом поклоне.

— Хозяин Печальных Островов, почему вы так спешно покинули свои ленные владения?

Она не удержалась, снова прыснула, как молоденькая глупая девчонка. Уселась рядом, сказала почти ласково:

— Граф… Граф-вор.

— Все воры, — сказал я. — И графы тоже. А над больным смеяться — последнее дело. Мальчишке ум растрясло…

Хелен покачала головой:

— Ты не прав, граф Ильмар. Есть у него право в дворянство принимать. Или было. Так что не радуйся, титул с тебя мигом снимут…

— Титул не снимают, — огрызнулся я, будто принял слова о дворянстве всерьез.

— Еще как снимают. Вместе с головой. Давай, разотру тебе ноги.

Я молча спустил штаны, и Хелен принялась здоровой рукой массировать голени. Без брезгливости, не морща нос от грязи и пота.

Она и не такую грязь повидала, наверное.

— Он что, столь высокороден? — спросил я.

— А ты даже не знаешь, кто твой дружок? — Хелен ухмыльнулась. Ох, какие графы нынче необразованные… Колет ноги?

— Колет.

— Хорошо. Сейчас за мальчишкой двинемся.

— Зачем?

Хелен вздохнула:

— Возьмем его живым, так и ты жить останешься. И не просто жить, а с титулом. Я скажу, будто ты с самого начала мне помогал. Слово чести!

Кажется, она не шутила.

— Нет. Пусть идет. Вместе бежали, он за меня смерть в вину взял.

— Я и не надеялась, — просто ответила Хелен.

— Сама беги… если хочешь.

— Не могу, зашибла ноги. Из меня сейчас ловец… как из тебя граф.

— Давай тоже разотру, летунья…

Потянулся было к ней я и замер. Мы уставились друг на друга.

— Это от страха, — сказала Хелен. — От страха всегда так. Хочется… жизни радоваться.

Я провел ладонью по гладкой белой коже. Спросил:

— Ну и как, летунья, рады мы жизни?

Секунду она колебалась. Зрачки у нее расширились, губы дрогнули:

— Рады… граф.

И черные женщины у меня были, и китаянки. А вот высокородных — никогда. Происхождением не вышел. И все дружки, что про любовниц-графинь рассказывали, врали напропалую, это уж без сомнения.

Одно обидно — не меня она хотела, а жизнь в себе почувствовать.

И не Ильмару-вору отдалась, а графу. Пускай даже графу на час.

А так… как с черными. Вначале непривычно, а потом видишь — женщина как женщина. Страстная, будто ее год в одиночной камере продержали, да еще со связанными руками. Только и я — от пережитого, от свободы нахлынувшей, от тюремного воздержания — был грубый, Как насильник.

Кажется, именно это ей и понравилось.

Потом я лег рядом, положил Хелен руку на упругий животик, Посмотрел искоса. Довольна? Довольна.

— Ноги-то разошлись? — спросила Хелен. — У меня вроде да. Даже рука меньше болит.

Мне вдруг противно стало. Что же это, я для нее лекарством послужил? Поднялся — ноги и впрямь слушались, стал одеваться.

— Не сердись, Ильмар, — сказала летунья. — Злая я сейчас. Марка упустила, планёр разбила. Перед Домом ответ держать…

— Пошли со мной, — сказал я. — Выбираться вдвоем легче.

Хелен облизнула губы.

— Ты иди, Ильмар-вор. И быстрее. Здесь пост, башня неподалеку.

— Какая еще башня?

— Наша башня, летунов. Погоду изучать, ветра. Карты составляют, чтобы летать над побережьем. Они планёр должны были увидеть, вышлют сюда конный разъезд. Уходи на север, к Виго.

Судьба у вора простая. Хватай да беги. О друзьях не думай, девиц выбирай на час. Кинжал я за пояс спрятал. Может, я теперь и граф, только все одно — Слова не знаю.

— Удачи тебе, вор Ильмар.

— Какой мне сейчас удачи, Ночная Ведьма?

— Тебе теперь жизнь сохранить — вот и вся удача. Забейся в щель да и живи тихонечко. Кинжал выбрось, слишком приметный.

Хелен улыбнулась. Она лежала нагая, не стесняясь… хотя чего уж теперь стесняться? Красивая, умная — и не моя…

Отвернулся я и захромал на север, к Байону, к Виго. Ноги еще слушались плохо. Но Хелен была права — разошлась кровь в жилах.

Испытанный, видно, способ.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ Веселый город

Глава первая, в которой я начинаю паниковать и, как выясняется, не зря.

Осень, она всюду осень. Даже на солнечной лузитанской земле. А уж в веселом вольном городе Амстердаме — тем более.